Эдуард Говорушко - Садовник
С другим моим желанием дело обстояло хуже. Ты, наверное, помнишь, что Пенза славилась своими часами "Чайка"? У многих, купленные еще тридцать лет назад, они и сегодня ходят блестяще. Ну я и решила, что наконец-то куплю в Пензе "кукушку". И уже представляла, как открывается дверца домика, выглядывает эта ленивая птичка, у которой, по мнению моего любимого Бунина Ивана Алексеевича, самый весенний, юный и светлый голосок. Отправилась в фирменный магазин "Часы". Высматриваю "кукушку". Но со стенда смотрят на меня лишь плохого зеленого цвета "лягушки". На мой вопрос продавщица отвечает: "лягушки" из Германии. Пензенский часовой завод обанкротила мафия, решив убрать конкурента с рынка. Стоят цеха, филигранно работавшие мастерицы, чтобы прожить, собирают стеклотару. Представь холодный, не отапливающийся цех на четыреста человек, где работают трое. Из старых традиций - лишь белый халат. Зарплаты, конечно, не получают.
Я зашла в магазин на территории завода, надеясь, что здесь сохранилось что-то из старых запасов. Вместо часов на витрине черные макароны. Зато немецкая "лягушка" чудодейственным способом преодолевает все препятствия на пути из Европы. Боюсь только, что болото не то выбрала: Пенза город сейчас хоть и бедный, но гордый.
Что-то подобное хотят проделать с пензенским заводом "Дизельмаш". Старое, крепкое предприятие, шесть тысяч рабочих, дизеля поставляет в 27 стран. Они прекрасно работают даже в тропическом климате. Нет же, кое-кто едет на Запад, там ему говорят: зачем вам завод? Мы вам поставим готовые детали, а вы только собирать будете. Так и получается: в часовом деле "лягушки", в дизельном - отверточное производство, то есть только отвертки русские.
Но вернусь к нашему отдыху. Едем не на дачу, не в деревню, а в "Марьино". Садимся в странный поезд - в нем меньше вагонов, чем положено. Но мягкие спальные вагоны, бархатные диваны, картины, крахмальное белье и чай. И это сегодня! Оказывается, поезд был "учрежден" советской властью специально для санатория "Марьино". идет до Льгова, оттуда едешь автобусом.
Санаторий переполнен. Отдыхающие из Москвы, Курска, Брянска, с Украины. Это среднего и выше достатка люди. Очень модно и потому одинаково одеты. Обслуживающий и медицинский персонал, которому мало платят, тем не менее очень старается; видимо, в других местах платят еще меньше. Кухня домашняя, так как санаторий имеет огромное подсобное хозяйство.
"Но каков же сам дворец?" - спросишь ты. И я отвечу: так же прекрасен, как Архангельское, Кусково, Останкино. Князья Барятинские строили не хуже других русских вельмож - Шереметевых, Голицыных, Долгоруких. Среди полей и лесов поднимается, словно залитый солнцем в любую погоду, дворец. Скульптуры, беседки, белые фонтаны, живописные горбатые мостики, клумбы и оранжереи. У самой воды монумент, воздвигнутый Барятинскими в честь окончания Кавказской войны. Я пошла в дворцовый музей посмотреть на лица многоколенного рода князей Барятинских и узнала, что построил дворец князь Иван Иванович Барятинский. Он как дипломат многие годы защищал интересы России за рубежом, как едва ли не самый лучший агроном создал экономическое, невиданное по тем временам прогрессивное сельское хозяйство в своих имениях; в его письмах и распоряжениях видна забота о крестьянах: он построил для них больницу, аптеку, богадельню, школу, способных крестьянских детей посылал учиться в Петербург, беднейшим строил дома и покупал лошадей. И при этом, обрати внимание, князь пишет в 1819 (!) году: "Если бы не бояться прослыть странным, я всех бы тунеядцев своих отпустил на волю, но с тем, чтобы выгнать их из вотчин... Сим единственным способом можно искоренить этот род глупых и развратных людей..." Даже советской власти не удалось отпустить на волю тунеядцев и бездельников: она их содержала часто в ипостаси партийных работников. И вот только сейчас они отпущены и выгнаны. И потому или гибнут, или берутся за ум...
Я взяла в библиотеке три тома воспоминаний поэта и ярого "усадебника" Афанасия Афанасьевича Фета. И читала в княжеской усадьбе об усадебной жизни. Я поняла, что дворянские усадьбы в России - это целая цивилизация. Свободная от регламентаций сфера жизни на природе всегда была близка широкой и романтической русской натуре. Есть кодовые слова - липовые аллеи, беседки, гроты, барышня у окна, темные аллеи, запущенный сад, сладкий досуг, чады и домочадцы... Мы слышим их и многое понимаем об усадьбах. Эпоха просвещения связана с порядком, практической пользой, гармонией. Усадьбы времени романтизма - это задумчивость, меланхолия, воспоминания, томики французских романов. Усадьбы "серебряного века" отличались приверженностью к историзму, почитались раритеты - церковная старина, экипажи разнообразных фасонов, семейные портреты, сохранялись старые постройки. И конечно, все русские усадьбы были "приютом муз". Художники, певцы, поэты, музыканты, декораторы, архитекторы жили, гостили, творили в них.
Когда я видела на круглых полянах в лесу купы деревьев, высаженных для игр и занятий дочерей князя, я начинала понимать смысл усадебной семейной повседневности - с ее связью поколений, значимостью рода, сословия, философии хозяйства, передачи наследства, тревоги о нравственных достоинствах наследника, и слагаемые этой жизни - соседи, гости, карты, музицирование, домашнее чтение. Это большой дом, вобравший в себя особенности национального мировоззрения, где обеспечена любовь бабушке, прабабушке, престарелой тетке, бедному племяннику, старой няне, родственнику - десятой воде на киселе.
Сейчас в России появились опять усадьбовладельцы. В самой Москве селятся в старинных особняках. Но что-то не видно, чтобы новые владельцы были движимы идеями своих аристократических предшественников и стремились к духовной жизни. Евроремонт старинного особняка наполняет близлежащие мусорные контейнеры книгами, картинами. А на Малой Бронной однажды выбросили целую библиотеку. В Москве появилась новая фигура - мусорщик. Это человек интеллектуальный. Он знает, что и где искать.
Вы просто молодцы с Наташей, Юлей и Брюсом, что хотите создать по русскому обычаю большой и оседлый дом. И счастье, что Брюс, твой американский зять, это понимает. Мне жаль американцев, которым приходится кочевать. Кочуя, не соберешься с мыслями, чтобы оставить сыну вот такое завещание:
"...Я желаю, чтобы сын мой обучаем был на восьмом году латинскому, греческому, славянскому, а наипаче своему природному языку... Надо обучать его механике без педантства, изучать рисовальное искусство и арифметику... Надо возбудить в нем охоту к физике, химии и земледелию. Пусть занимается агрономическими опытами...
