Галина Навлицкая - Осака
Сумиёси интересен еще и тем, что в организации его пространства, в наличии определенных атрибутов (оформление площадки перед зданием) просматриваются те черты, которые в дальнейшем развиваются в строительстве синтоистских сооружений. В частности, происходит воплощение идей символизации.
«Кодзики», рассказывая о строительстве императрицей Дзингу на Кюсю Дайдзёкю, описывает церемонию пророчества, действия оракула, по существу выступавшего как шаман. По свидетельству «Кодзики», для объяснения действий последнего существовало особое лицо (санива), которое «переводило» волю богов, выявляемую восклицаниями оракула, на язык смертных. Санива в переводе значит «очищающий двор». Перед тем как оракул начинал «общаться» с богами, санива должен был символически тщательно вымести пространство перед церемониальным зданием. После этого санива усаживался на определенном месте и слушал речь оракула.
Огороженная, строго определенной конфигурации территория перед храмом уже входила в Сумиёси как обязательный компонент в концепции ритуального пространства. Можно предполагать, что оно имеет непосредственное отношение к формированию в дальнейшем засыпанных белым дробленым гравием территорий церемониального двора перед синтоистским святилищем или газона перед феодальным дворцом. Еще в глубокой древности камень в Японии считался воплощением божества. Для японца, обожествлявшего горы, реки, водопады, деревья — весь окружающий мир, камень стал средоточием моно но кэ — скрытой силы, заключенной в предметном мире и окружающем пространстве. Вместе с тем у него появилась возможность символически приобщаться к божеству.
У древних жителей Японских островов философское и художественное постижение окружающего мира обнаружилось сначала в появлении сакрального предмета (камня, скалы), а затем и в создании сакрального места (алтаря). Если каменные алтари были своеобразным выражением понимания сути мироздания, так же как и символическим олицетворением божественной природы, то позднее этой идее служит и пространственная концепция ритуальных мест. Здание и временного, и постоянного храма, лишенное какого-либо примечательного декора и выразительное лишь своим объемом и силуэтом, по существу, воспроизводило философскую идею и художественную абстракцию, идею соотношения предметов и пространства. Идея символизации, рожденная обожествлением и поклонением природе, выражалась как через природную форму (камень, скала), так и через пространственную (засыпанный гравием двор, соотношение храмового здания и двора).
Древняя конструктивная и пространственная концепция Сумиёси демонстрирует именно эти важнейшие направления, воплощавшиеся в культовом строительстве. Белизна камня, точно так же как и чистота двора (очищение его санива в Сумиёси), в добуддийской Японии была важнейшей категорией символизации. В дальнейшем они также играли значительную роль в синто. Храмовой двор в синтоистских сооружениях — символ божества и чистоты.
Храм Ситэннодзи
Приняв в VI в. в качестве официальной религии буддизм, Япония довольно быстро соединила его с синто. Характерной чертой новой религии стала способность к ассимилированию местных учений, в результате — мирное сосуществование буддизма и синто. При этом синтоизм сохранил свое понимание мира и мироощущение, что в дальнейшем оказало огромное влияние на развитие всей японской культуры. Через два века был принят курс рёбусинто, официально утвердивший слияние буддизма с синтоизмом. Объяснение такого взаимопроникновения двух религий было найдено довольно просто — через идентификацию синтоистских и буддийских божеств. Существование, например, «родоначальницы» синтоистского культа — богини солнца Аматэрасу не только не противоречило приходу в Японию Будды, но и рассматривалось как его видоизменение. Будда Бесконечного Света — Дайнити Нёрай — оказывался воплощением Аматэрасу-оми-ками. Это своеобразное слияние религиозных систем, сохранившее во многом характерную для синтоизма постоянную апелляцию к природе, осмысление человека через нее, обеспечило художественную общность в самых разных областях японской культуры — архитектуре, литературе, живописи, декоративных искусствах.
В конце VI в. род Сога в борьбе крупнейших родовых объединений за власть впервые использовал для победы над своими соперниками иноземную религию. В это время в Японии стали строить первые буддийские храмы: в 588 г. был сооружен Хокодзи, в 593 г. — Ситэннодзи. Строительство последнего велось под непосредственным наблюдением принца Сётоку Тайси (574–622). В последующие годы количество буддийских культовых сооружений увеличилось. За годы правления императрицы Суйко (593–628), продолжавшегося свыше тридцати лет, было построено более сорока храмов и монастырей, и среди них Хатиокадэра, Татибанадэра, Хорюдзи, Таймадзи, Дайандзи и Хориндзи, получившие в дальнейшем большую известность.
Один из первых величественных комплексов той эпохи — Ситэннодзи в Нанива. В «Нихонсёки» и документах об истории храма «Ситэннодзи хонган энги» — рассказывается, что в 587 г. по приказу Сётоку Тайси и представителей рода Сога построили пагоду — одно из первых сооружений комплекса. Вслед за ней поднялся Кондо — «Золотой павильон», расположенный на скале, на север от центра бухты. Считалось, что храм усилиями его богов охраняет страну от врагов.
Планировка комплекса очень строгая, он ориентирован с севера на юг. Культовые здания размещались в большом парке, территория которого в плане — пятиугольник с четырьмя прямыми и срезанным пятым углом. С севера на юг территория храмового парка протянулась на триста девяносто один, с востока на запад — на триста пятьдесят семь метров. Комплекс вписывался в зеленый массив точно по оси, проходящей с севера на юг через центр прямоугольника, примерно на тридцать пять с половиной метров южнее его. По краям парковой зоны, на выходе осей, пересекающихся в центре под прямым углом, располагались Восточные (Тодаймон) и Южные (Нандаймон) ворота.
Из Южных ворот можно было через парк попасть на дорогу, ведущую к Тюмон (Центральным воротам) — входу в культовый комплекс, окруженный глухой высокой стеной под черепичной крышей. В комплексе, северная и южная стороны которого равнялись семидесяти одному метру, а восточная и западная — ста семи метрам, находилось три сооружения. На севере располагалось самое большое здание — Кодо (Храм для проповедей), ниже — Кондо (Золотой павильон), а за ним дальше на юг — высокая пятилепестковая пагода. Так же как в Сумиёси, культовые сооружения казались словно нанизанными на нить и, обращенные к морю, напоминали плывущие в одном фарватере огромные красочные лодки.
