Луи Жаколио - В трущобах Индии
— Правду ли говоришь, Сагиб? — спросил махрат, голос которого дрожал от волнения. — Да услышит тебя Шива! Да будет благословен день мести! Эти низкие иноземцы сожгли наши дома, изрубили наших жен и детей; ни одного камня не оставили на могилах предков и землю лотоса превратили в пустыню, чтобы легче было подчинить ее себе. Но из праха мертвых возродятся герои, когда крик смерти, угрожающей англичанам, пронесется от мыса Коморина до берегов Ганга.
Глаза Нариндры, ноздри его раздувались, кулак поднялся в знак угрозы, когда он говорил эти слова… он весь преобразился. В течение нескольких минут еще сохраняло лицо его жестокое и мстительное выражение, которое индусы-скульпторы придают своему богу войны в старых пагодах, посвященных служению Шиве.
После этого взрыва чувств, одинаково воодушевлявших обоих, Сердар вскрыл письмо, которое Рама-Модели адресовал ему.
После первых же строчек он вздрогнул. Вот содержание этого интересного письма:
Срахдана-Сагибу.
Рама-Модели, сын Чандра-Модели, дает знать следующее:
С большим огненным кораблем франгуисов (французов) приехал молодой человек и говорит, что у него есть поручение к тебе.
«Ты отправишься, когда придешь в „Страну Цветов“, — сказал ему тот, кто его посылает, — в жилище известного всем добродетельным людям Рама-Модели; он один скажет тебе, где ты можешь встретить Сердара.»
Сегодня вечером до восхода луны Рама-Модели, чтобы отклонить всякие подозрения, сам приведет к Срахдану-Сагибу молодого француза.
Будь настороже, Сердар! Леопарды почуяли дичь. Они разбежались по равнине, а от равнины недалеко до горы.
Привет Срахдану-Сагибу.
Рама-Модели.
Сын Чандра-Модели сказал все, что полезно.»
Письмо это привело Сердара в страшное недоумение. Кто был этот молодой человек, нарочно приехавший к нему из Европы и уполномоченный каким-то поручением к нему? Одно только лицо в Париже знало его отношение к Раме-Модели и лицо это деятельно агитировало в Европе по делу о восстании индусов и переписывалось с Нана-Сагибом и Сердаром. Это был Робертваль, бывший консул Франции в Калькутте, где он познакомился с Сердаром и с самого начала был поверенным его планов: восторженный патриот, он ни перед чем не отступал, чтобы помочь их успеху, и мы скоро увидим, какое участие он принимал в деле, которое история назовет впоследствии «заговором Пондишери».
Незнакомец был, по всей вероятности, послан им, но с какой целью? Сердар никак не мог придумать; но больше всего его удивляло, что в письме, сопровождавшем присылку важных документов, не было сделано ни малейшего намека на это неожиданное посещение.
Что бы там ни было, но до разгадки тайны оставалось несколько часов и незачем поэтому было ломать себе голову над решением вопроса, ответ на который окажется весьма вероятно не тем, что он предполагал.
К чувству нравственного удовлетворения, которое он испытывал при мысли, что может считать свои планы обеспеченными, прибавлялось недовольство, превращавшееся постепенно, по мере того как проходили часы, в мучительную тревогу: что сталось с Бобом Барнетом? Ушел около одиннадцати часов утра и не только не вернулся, но вот уже столько времени не подает никаких признаков жизни. Карабин его смолк внезапно, обстоятельство весьма важное по отношению к генералу; страстный охотник, неутомимый пешеход, он был не способен поддаваться усталости, хотя бы даже на минуту, из-за опасности, сопряженной с отдыхом в такой стране, где каждый пучок травы скрывал змею, каждый куст — пантеру или тигра.
С другой стороны молчание его никак нельзя было объяснить отсутствием дичи; всевозможные животные: зайцы, фазаны, дикие индейки, олени, вепри, буйволы, не говоря уже о хищниках, буквально кишели в горных долинах, где никто не нарушал их покоя. Сингалезец, как индус, не охотится; немногие из них только ставят ловушки и делают засады вблизи источников, куда ходят на водопой черные пантеры, которых такое множество на Цейлоне, что правительство вынуждено было назначить премию за истребление этих хищников. Боб таким образом не должен был иметь недостатка в занятиях и если порох его молчал, то можно было предположить одно из двух: или с ним приключилось какое-нибудь несчастье, в чем ничего не было невозможного, или увлеченный своей пылкой натурой он шел все вперед, не думая о времени, а затем при виде солнца, склоняющегося к горизонту, оставил свой карабин в покое, чтобы ничто не отвлекло его от намерения вернуться поскорее обратно. Он не должен был во всяком случае забывать той смертельной тревоги, которую причинял своему другу.
Взволнованный, нечувствительный к безмолвным просьбам честного Ауджали, который грустно ходил за ним, напрасно ожидая благодарности за исполненное им с таким успехом поручение, Сердар ходил по берегу озера, прислушиваясь внимательно к каждому звуку и присматриваясь к каждой неровности почвы в долине в ожидании, что вот сейчас что-нибудь опровергнет его предчувствие и даст ему знать о возвращении друга.
Новое действующее лицо, которое только что появилось на сцене и которое в этом повествовании играло, пожалуй, даже более важную роль, чем его хозяин, — слон Ауджали — не в первый раз оказывал такие услуги. Сколько раз уже в самых затруднительных случаях был обязан Сердар своим спасением хладнокровию и необыкновенному уму благородного животного.
Редкие качества, которыми природа одарила этого колосса, настоящего царя животных не только по своему росту и силе, но и по развитию умственных способностей, настолько замечательны, что мы не можем не сделать более подробного описания его. Всякий знает, что слоны в Индии употребляются для таких работ, на какие неспособны другие спутники человека и какие требуют известной степени разума и личной ответственности. Они поливают поля и понимают, когда нужно остановиться, чтобы не залить растений, порученных их попечению. Они рубят высокоствольный лес одни или вдвоем, очищают его от веток, переносят по непроходимым часто дорогам и складывают их в самом образцовом порядке. Нет ни одного путешественника, который не видел бы в Коломбо, как они укладывают на набережной огромные стволы тикового дерева, которое идет на постройку судов и без машин не может быть сдвинуто с места на место. Они помогают грузить и разгружать суда, в совершенстве заменяя собой поворотные краны и без всякого труда опуская и подымая самые большие тяжести; они приносят незаменимые услуги кирпичникам, горшечникам, токарям, кузнецам и другим ремесленникам, заменяя собой недостающую им силу пара. Древние раджи формировали из них полки, которые управлялись туземными начальниками, и пользовались ими во время войны. Англичане дрессировали их для артиллерии, и трудно представить себе более странное зрелище, чем вид этих животных, маневрирующих с поразительной точностью и ловкостью.
