Жюль Верн - Кораблекрушение «Джонатана»
По приказу Кау-джера пленных развязали и раскрыли перед ними двери сарая настежь. Индейцы не сдвинулись с места; не веря в освобождение и исходя из собственного опыта, они опасались какого-нибудь подвоха.
Правитель подошел к Атхлинате, с которым ему доводилось беседовать раньше, и спросил:
— Чего вы ждете?
— Хотим знать, что с нами сделают.
— Не бойтесь, вы свободны.
— Свободны? — удивленно переспросил индеец.
— Да. Патагонские воины побеждены и возвращаются в свои края. Уходите с ними. Скажи своим братьям, что у белых людей нет рабов и что они умеют прощать. Пусть полученный урок научит вас человечности.
Атхлината нерешительно взглянул на Кау-джера, потом поплелся к воротам в сопровождении своих товарищей. Выйдя из усадьбы, пленные забрали раненых и направились на север. Позади них, на расстоянии ста метров, следовал отряд губернатора.
К вечеру остельцы нагнали основное войско, расположившееся на ночлег. Хотя во время перехода по отступавшим не было сделано ни единого выстрела, они все еще не верили в милосердие колонистов, и появление большого отряда вызвало сильный переполох. Пришлось сделать привал в двух километрах от лагеря туземцев, тогда как бывшие пленные, неся раненых, продолжали путь и вскоре соединились со своими.
Что подумали индейцы, когда к ним вернулись свободными те, кого они давно считали рабами? А их переводчик Атхлината, выполнил ли он свою миссию и правильно ли перевел сказанное Кау-джером? А его соплеменники, сумели они понять, как на это надеялся их освободитель, разницу между собственным поведением и поведением белых, которых они хотели уничтожить и которые обошлись с ними весьма милосердно?
Кау-джер так ничего и не узнал, но, будучи человеком, чье великодушие никогда не приносит ему практической пользы, он и не сожалел об этом. Ведь чтобы семя упало на благодатную почву и дало хорошие результаты, прежде всего нужно, чтобы само зерно было отменного качества.
Три дня тянулось на север разбитое, угнетенное войско патагонцев. Наконец, к вечеру четвертого, они пришли к месту своей высадки, а на следующее утро спустили на воду пироги, спрятанные в прибрежных скалах, и отплыли. Но что-то осталось на берегу: на верхушке длинного шеста, воткнутого в песок, покачивался тот самый круглый предмет, который туземцы несли от самой Либерии.
Когда скрылась из виду последняя пирога, остельцы, выйдя на берег, увидели на шесте человеческую голову. Приблизившись, они с ужасом опознали Сердея.
Все были потрясены. Как могло случиться, что он, исчезнувший много месяцев назад, оказался у дикарей? Только одному Кау-джеру было известно, что произошло с бывшим поваром «Джонатана»: Сердей и был тем самым белым человеком, которому индейцы так верили и так страшно отомстили за постигшее их поражение.
На следующее утро усталый отряд тронулся в обратный путь и вечером 30 декабря добрался до Либерии.
Итак, государство Осте познало войну, и его граждане вышли победителями из трудного испытания. Но Кау-джеру предстояло исполнить тяжкий долг.
В тюрьме Паттерсон пережил смену различных настроений. Сначала он не мог сообразить, что с ним приключилось. Понемногу ирландец пришел в себя и вспомнил Сердея, индейцев и их предательство.
Что же случилось потом? Если победили патагонцы, то, без сомнения, они довершили бы начатое и сейчас его не было бы в живых. Но, поскольку он находится в тюрьме, следует вывод, что индейцев разбили. А коли так, то, очевидно, раскрыта и его измена. Что теперь с ним будет? Сначала ирландец задрожал от страха, но, поразмыслив, успокоился. Его могут только подозревать, никаких улик против него нет. Никто не видел его с Сердеем, никто не поймал с поличным на месте преступления. Значит, он еще сможет выйти сухим из воды и даже получить прибыль.
Паттерсон хотел пересчитать золотые монеты, но не нашел их. Куда они запропастились? Ведь не сон же ему приснился. Патагонцы действительно заплатили деньги! Сколько? Точно неизвестно. Если и не тысячу двести пиастров, как было условлено (ведь эти мерзавцы обманули его!), все же не менее девятисот или даже тысячи. Кто же отобрал у него золото? Сами дикари? Нет, скорее всего те, кто арестовал его. Сердце Паттерсона переполнилось гневом и яростью. Индейцы ли, колонисты ли, краснокожие или белые — все они воры и подлецы! Он одинаково ненавидел и тех и других.
С этой минуты ирландец лишился покоя. Снедаемый злобой, он перескакивал от одного предположения к другому, с лихорадочным нетерпением ожидая суда. Дни шли за днями, но ничего не менялось. Казалось, о Паттерсоне позабыли.
Наконец, 31 декабря, спустя более недели с момента заключения, ирландец вышел из тюрьмы под конвоем из четырех человек. Теперь-то все выяснится!.. Однако, дойдя до Правительственной площади, он в растерянности остановился.
Зрелище было поистине величественным. Кау-джер хотел устроить торжественный суд над предателем, ибо жизнь наглядно показала губернатору, какую силу придает коллективу общность чувств и стремлений. Разве удалось бы так легко победить индейцев, если бы каждый остелец, не подчиняясь общим законам, поступал, как ему заблагорассудится, не считаясь с остальными? Поэтому Кау-джеру и хотелось укрепить зарождавшееся чувство солидарности, публично заклеймив преступление против общества.
У здания управления воздвигли высокий помост, на котором сидели губернатор, три члена совета и судья — Фердинанд Боваль. Внизу было приготовлено место для обвиняемого. За барьером толпились жители Либерии.
При появлении Паттерсона в толпе раздались громкие негодующие возгласы. Правитель властным жестом восстановил тишину. Начался допрос обвиняемого.
Тщетно пытался он все отрицать. Разоблачить его не представляло труда. Кау-джер перечислял одно за другим предъявленные ирландцу обвинения, начиная с присутствия Сердея среди патагонцев, что было уже установленным фактом.
Узнав о гибели сообщника, Паттерсон содрогнулся. Смерть Сердея показалась ему дурным предзнаменованием.
Преступный сговор подтверждался обнаружением у него золота. Может ли он, по собственному признанию потерявший в прошлом году все свое состояние, объяснить происхождение этих денег?
Ирландец опустил голову. Он понял, что погиб.
После допроса начались судебные прения. Затем был объявлен приговор: Паттерсон приговаривался к пожизненному изгнанию, без права возвращения на территорию Осте. Все его имущество конфисковывалось[116]. Земля, равно как и деньги, полученные за совершенное преступление, возвращались государству.
