Евгений Вишневский - Нет билетов на Хатангу. Записки бродячего повара. Книга третья
Весь день занимались хозяйством и камералили: Леша возился со шлифами, Константин Иванович приводил в порядок свои геологические дневники, Петька беспрерывно мыл посуду, а я готовил оленьи гамбургеры.
Вечером (прохождение волн и слышимость были превосходными) нам сообщили, что сегодня ни одного вылета не было и не будет, а вот на завтра, на семь утра, запланирован вылет к нам, на озеро. Тем временем ветер изменил направление — с северо-восточного на самое неприятное для нас сейчас, южное. А южный ветер — это потепление, сырость, туман, низкая и тяжелая облачность. Отремонтированная Петькой кровля, которая так здорово спасала нас в дождь и ледяную пургу — словом, в любую непогоду, теперь прохудилась разом в десяти местах. Толстый пласт мокрого снега, навалившись гигантской тяжестью на тонкий слой толя, порвал его, и на нас стала капать вода.
15 сентября
В семь утра РЖЖЕ (на рации работает все тот же начальник отряда) смог лишь сообщить, что мы по-прежнему, стоим в плане первыми, но теперь в Хатанге туман, хотя есть надежда, что к обеду его разнесет. В связи с этим договорились связываться чаще: в четверть одиннадцатого, затем в четверть двенадцатого и далее через каждый час.
У меня же начались неприятности, одна за другой (неужели снова он — день несчастий?): сперва вышел из строя примус (тот самый, дважды чиненный Петькой), теперь уже, похоже, навсегда. Потом никак не хотел закипать кулеш в казане (что такое нынче в природе, почему вода не закипает так долго?). Когда же он наконец закипел, я умудрился опрокинуть казан, вылив на пол половину содержимого, причем казан упал так, что его на боку заклинило между примусом (горящим конечно же) и полуоткрытой дверцей печки (тоже горячей).
В четверть двенадцатого РЖЖЕ сообщил нам, что наш вертолет вышел на озеро в десять сорок и, значит, часа через два будет у нас. Мы кинулись лихорадочно упаковывать вещи, прятать мясо и рыбу на тот случай, если нас, не дай бог, встретит на аэродроме рыбнадзор (я уже говорил, бывали, бывали такие случаи, и неоднократно). Причем на виду мы оставили лишь сигов да хариусов, это рыба бесплатная, за нее штраф не берут[47].
В балке на полочке оставили мы будущим постояльцам спички (все так же, в мешочке с мукой), соли, возле печки — сухих дровишек на растопку. Мясо и рыбу оставлять бесполезно: все равно их сожрут песцы, а больше ничего у нас нет. Кстати, о песцах: с тех пор, как пришла зима, лег снег и песцы оделись в свои роскошные белые шубы, ни одного из них мы не видели. А ведь совсем недавно копались они, облезлые, похожие на крыс, у нас на помойке совершенно безбоязненно. Откуда вот, скажите, им известно, что нас, людей, интересует только их зимняя одежка?
Но вот час дня, два, три, а вертолета все нет и нет. Петька повесил нос на квинту:
— Неужели его опять нынче не будет и нам снова спальники разворачивать?
Однако часов около четырех услышали мы совсем неподалеку гул винтов (был он нам слаще музыки) и вскоре увидели на небе маленькую птичку, постепенно увеличивающуюся в размерах. Но, как ни странно, летел вертолет не с юга, а совсем с другой стороны — с востока, из-за семи холмов, с полярной станции. Как оказалось впоследствии, по дороге к нам он залетел на Бикаду к биологам (а вовсе не на полярную станцию), и в нем уже сидел молодой охотовед (по совместительству также и сотрудник рыбнадзора). Сперва мы было испугались этого соседства, но, поразмыслив, решили, что это даже хорошо: везем-то ведь мы биолога-рыбнадзорщика за наши денежки, оказываем ему услугу, и вряд ли он станет платить нам за это черной неблагодарностью. Так оно и оказалось впоследствии: разговоры шли у нас только о погоде, рыбалки и охоты мы никак не касались. Да и у нашего попутчика в вертолете стояла небольшая бочечка (полагаю, что с рыбой).
Хозяйственные мужички-вертолетчики, аккуратно посадив машину на площадку (ее-то мы оборудовали уже давно), стали торопить нас:
— Живей, мужики, живей загружайтесь. Дело к вечеру, да и погодка-то нынче вон какая, ненадежная!
Однако нам они нисколько в погрузке не помогали, зато помогал, и довольно ретиво, наш попутчик-биолог. А вертолетчики ходили тем временем по нашему лагерю и живо обменивались мнениями:
— Смотри-ка, а мы про этот балок и не знали. Вот куда на рыбалку прилетать надо. Дом — что надо, с печкой и полатями; угля на ползимы запасено, дров на месяц хватит. — Командир кивнул на останки нашего тримарана, которые мы сожгли менее чем наполовину. — Тут даже и сети чьи-то остались. Не вы, случаем, забыли?
— Нет, — сказал Петька, — это не наши. Да вы их все равно не распутаете. Тут со своими сетями прилетать надо.
Я искоса посмотрел на нашего попутчика и незаметно для него показал Петьке кулак.
И вот уж мы летим на юг, на юг, на юг. Прощай, великое озеро Таймыр!
В Хатанге никто наш вертолет конечно же не встречал, так что все сошло вполне благополучно.
Улетали мы из Хатанги летом, а вернулись в зиму. Все вокруг под снегом. Разместились мы там же, на первом этаже полуразвалившейся базы «Аэрогеологии» (теперь тут довольно холодно).
Первым делом побежали мы с Петькой на почту давать нашей Зое телеграмму о том, что наш полевой сезон успешно завершен, что мы с ним живы и здоровы. Во всех цивилизованных местах телеграф работает круглые сутки, но в Хатанге — только до восьми часов вечера. Когда мы с Петькой прибежали туда, тетка-начальница уже вешала замок. Гигантских трудов (упрашивать пришлось, прибегая к различным художественным подробностям, разукрашенным самым беспардонным враньем) стоило уговорить ее вновь открыть почту и отбить нашу телеграмму.
16 сентября
Теперь пути нашего отряда расходятся: Константин Иванович с Сашей и Лешей летят в Игарку, на базу к Иван Филипповичу — им надо сдать все наше снаряжение, упаковать и отправить все образцы и личные вещи; а мы с Петькой, захватив с собой многочисленные северные трофеи (в основном рыбу и мясо), быстро-быстро летим в Красноярск, а оттуда — в Новосибирск (Петька и так уже пропустил более половины месяца занятий, да и меня заждались). Мы договорились с ребятами, что все наши личные вещи они отправят в Новосибирск малой скоростью вместе с образцами. Да и то сказать, зачем нам самим тащить их в такую даль, тем более что у нас с собой груза и так гораздо больше нормы.
Как ни странно, билеты до Красноярска мы с Петькой купили прямо на сегодняшнее число и безо всякого труда (пик загрузки «Аэрофлота» прошел, видимо, где-то числа четвертого-пятого сентября). Мало того, в огромном «ИЛ-18» вместе с нами было всего семь пассажиров, и лишь в Норильске (вернее, в аэропорту его, Алыкели), где наш самолет совершил промежуточную посадку, к нам подсело человек пятьдесят, но все равно салон остался наполовину пустым.
