Кармен Майкл - Танго в стране карнавала
Воры в Рио осмелели настолько, что грабили прохожих прямо под носом у полиции. Изредка полицейские решали навести порядок, и, поскольку машины у них были в страшном дефиците, жертву помещали на заднее сиденье рядом с нападавшим. Просидев минут пять с тощим босым негритенком, трясущимся как осиновый лист, большинство пострадавших отказывались от обвинения – после чего полицейские отвозили мальчишку в сторонку, чтобы всыпать как следует.
За десять дней до наступления Карнавала Лапа жужжала как улей. В подворотнях собирались стихийно возникающие блоки, прямо на улицах открывались импровизированные бары и забегаловки, сквозь толпы местных пробирались туристы с расширенными от впечатлений глазами, на головах появились сотни панам, что несказанно раздражало Уинстона и Фабио, поскольку их образ истинных благородных маландру теперь терялся в море фальшивок. Людьми овладел свежий, пьянящий дух равенства. Плейбои из Леблона танцевали с простушкой Марией, такой великолепной в новеньком костюме клоуна, усыпанном золотыми пайетками, а дочь владельца супермаркетов «Барра» кокетничала с чернокожими пареньками с севера Рио.
Последние дни перед Карнавалом пролетели быстро. Слишком быстро. Однажды я проснулась ночью, задыхаясь от жары, и тут меня, как волной, накрыло осознание неизбежного. Мои дни были сочтены, и я это знала. Даже мама перестала задавать вопрос, когда же я приеду.
С гулко бьющимся сердцем я соскочила с кровати китайской принцессы и распахнула дверь на балкон. За окном было тихо. Бледная серебряная луна висела низко в ночном небе и казалась неправдоподобно громадной. Снизу к балкону поднимался медовый аромат цветущей жимолости. Я прислонилась к дорической колонне, будто героиня античной трагедии. «Запоминай», – пронеслось в мозгах. Что, скажите на милость, я стану делать, вернувшись домой? Как, ну как я снова встречусь с реальным миром?
17
Ад
Сегодня самба пошла на поиски, а искала она тебя.
– Шику Буарке де Олланда, «Quem te viu, quem te ve» («Кто тебя видел, кто тебя видит»)И был месяц седьмой, и был Карнавал. И сказали – да будет самба, и стала самба.
Карнавал начался, и впервые с тех пор, как я приехала сюда семь месяцев назад, я наконец что-то поняла про бразильцев. Это был не праздник, это была война. Где-то там, совсем рядом, был апрель, он окружал нашу крепость и сжимал вокруг нас кольцо, размахивая флагом неотвратимой реальности. Я понимала, что пора уезжать. Они знали, что скоро вернутся на работу. Мы с ними были товарищами по оружию, мы сражались против информационных центров, фабрик и карточек «Visa Australia» и были готовы на всё, чтобы только нас не поставили на колени.
За три дня я ни разу не возвращалась в Каса Амарела, а ежегодный Карнавал Рио-де-Жанейро еще только начинался.
«Карнавал продлится с неделю», – сказал Фабио в первый день. «Еще самое меньшее неделю», – сказал Жуан, его друг, с которым мы встретились через день или два. Мне не хотелось, чтобы он шел с нами, потому что от него за версту несло по том, а на руке висела обкуренная проститутка, но Фабио обещал, что она потеряется на первом же повороте к Праса Мауа. Он как в воду глядел. Жуан потерял свою проститутку, подцепил растерянную американскую туристку, и мы вчетвером отправились в Касике де Рамос.
Четверг для нас с Фабио начался с вечеринки в старом порту и закончился тем, что мы переночевали на пыльном полу в фавеле Мангейра, а наутро отправились оттуда прямо вниз, в Копакабану, чтобы урвать несколько лучиков утреннего солнца.
Мы догнали погребальную процессию – хоронили наркодилера из Ботафогу, – и я потеряла Фабио. Потом я бродила по улицам с клоуном и двумя девушками-испанками в костюмах эльфов. На пляже Ботафогу мы еще немного выпили и отправились на праздник в Ипанему, где испанки и клоун пригласили меня заняться сексом вчетвером. Я ответила «да», но заснула, прежде чем что-то успело начаться. Тем не менее утром они приготовили мне завтрак, и мы обменялись номерами телефонов, хотя знали, что никогда не позвоним.
Возвращаясь назад через Лапу, я обнаружила спящего на лестнице Фабио, а рядом с ним Жуана и девицу в костюме индианки. А может быть, она была ковбойшей. Весь город как будто оказался внутри гигантского, фантастического калейдоскопа. Я разбудила Фабио, и он бухнулся мне в ноги:
– О, моя принцесса, моя принцесса. Твое желание для меня закон. – Он крутил во все стороны головой, протирал красные, безумные от кашасы глаза.
– Идем домой, Фабио, – вздохнула я. Он был просто никакой.
– Нет! – С этим воплем Фабио неожиданно бодро вскочил на ноги. Глаза широко раскрылись. – Нет. Ни за что. С ума сошла? Это же Карнавал!
Поняв, как я устала, он сменил тактику: уселся рядышком, растирал мне плечи и нашептывал, что я должна держаться и быть сильной. Проснулся Жуан и положил «индианке» в ладонь карамельку. Они тоже не были дома три дня, но, как они выразились, пропустить «Невольников Мауа» – все равно что пропустить собственный день рождения. Речь шла о первом bloco Карнавала.
Итак, вот они мы, три рыцаря Карнавала: я – в мятой белой балетной пачке и с кроваво-красными розами в волосах, Фабио – в алом корсаже и чулках-сеточках, с потеками черной туши на щеках, и босоногий Жуан – потный чернокожий увалень в белых штанах.
В ту ночь на город Рио-де-Жанейро обрушился ливень апокалиптических масштабов. Огромные тропические капли шмякались и разбивались о мостовую, гром раздирал уши, черное небо было испещрено молниями. Город заполнился водой, как плавательный бассейн, исчезли целые улицы, со склонов холмов смыло лачуги.
Я ожидала, что после такого на улицах станет меньше народу, но вода, казалось, только раззадоривала всех. Когда шествие двигалось вниз по Авенида Рио Бранку, мужчины карабкались вверх и вниз по деревьям, били себя в грудь, как дикари, сотрясали рифлено-металлические двери газетных киосков и скакали по крышам. Женщины со всех ног неслись к центру проспекта, а те, что постарше, все в белом, возносили к небу пламенные молитвы. Кое-где вспыхивали драки и кулачные бои. В других местах можно было наблюдать настоящие оргии – люди, собравшись по трое, четверо и группами большего размера, страстно обнимались и целовались.
Фабио объяснил, что в Рио всегда вот так сходят с ума, когда идут «Невольники Мауа». Это первое уличное шествие Карнавала после очередного года коррупционных скандалов, нищеты, кровавых побоищ в фавелах, валютных кризисов и ссор между супругами. К тому времени как на улице должна появиться процессия из Мауа, люди уже умирают от желания забыть обо всем на свете.
