Игорь Можейко - 7 и 37 чудес
Совсем другой он внутри. Вы входите в высокую дверь и оказываетесь в длинной, слабо освещенной галерее. Здесь тихо и прохладно. Ощущение таинственности вдруг охватывает вас. Впереди что-то мерцает. Вы пересекаете два концентрических коридора, облегающих здание вдоль стен, и оказываетесь у ног громадной, десятиметровой позолоченной статуи Будды. Статуя освещена чуть-чуть, только прорубленное на уровне ее головы окошко в стене бросает луч света на лицо, и кажется, будто Будда загадочно улыбается. Здесь все рассчитано на то, чтобы подавить человека, заставить его ощутить свое ничтожество перед лицом судьбы и высших сил. Коридоры, разбегающиеся в стороны, узки, но высоки и арками сходятся в полутьме над головой. В нишах спрятаны небольшие статуи, и каждый шаг отдается в коридорах гулко и четко.
Но стоит покинуть храм, снова очутиться на солнце, и здание всем своим видом, своей легкостью отрицает темноту и суровость своего чрева.
А на другом конце Пагана (храмы раскиданы довольно свободно по прибрежной равнине, и поэтому город занимает площадь в несколько десятков квадратных километров) стоит другой храм, построенный одновременно с храмом Ананда.
Это храм Манухи, царя монов, захваченного бирманцами в одном из первых походов Анораты. Анората оставил царю монов его придворных, часть казны; Мануха был почетным пленником. Но все-таки пленником, лишенным трона, родины, будущего. И вот, как гласят хроники, Мануха продал свой королевский рубин и на вырученные деньги построил храм.
Другого такого храма нет в Нагане. Здание лишено украшений, строитель его не задавался целью сделать храм красивым. Три куба: побольше – в центре, поменьше – с боков. Небольшая дверь. Когда входишь в храм, ожидаешь оказаться в квадратном помещении, соответствующем очертанию стен. Это так, и в то же время зрелище, представляющееся глазам, необыкновенно и почти невероятно. Весь центральный зал храма заполнен статуей сидящего Будды. Голова его упирается в потолок, локти и колени – в стены, и пройти в соседний зал можно, только протиснувшись в щель между пальцами руки Будды, лежащей на колене, и стеной. Будде, десятиметровому, широкоплечему, коренастому, ужасно тесно в храме, стены давят его, он вот-вот не выдержит и, чуть двинув плечами, разрушит эту страшную тюрьму. Но Будда недвижим.
И мне кажется (я не единственный, кто так думает), что пленный царь Мануха построил такой храм специально. Стиснутый Будда – олицетворение пленного царя, и реальное ощущение неволи, неудобства, мучений, которое охватывает тебя, когда ты смотришь на задавленного стенами и потолком великана, сразу вызывает в памяти образ пленника.
В боковых залах то же самое. Еще две статуи, и им так же тесно, так же стены прижались к их спинам, локтям, коленам – никогда не выпрямить ног и рук… А когда обойдешь храм сзади, тебя ожидает еще одна встреча. Вдоль всех трех залов тянется четвертый, длинный и низкий. Будда, заточенный в нем, лежит: он достиг блаженного покоя – нирваны. И опять же чувствуешь иронию слов «покой» и «блаженство», ведь Будда лежит в тесном гробу и крышка гроба всего в нескольких сантиметрах от его головы.
Храм Манухи одинок в Пагане. Остальные храмы, как большие, так и малые, больше похожи на Ананду. По ним видишь, как развивалась бирманская архитектура, как изменились вкусы. Позднейшие храмы – летящий, легкий красавец Годопалин, великан Татбиннью, Хтиломино, Дхаммаязеди. Они освещены лучше, чем Ананда. Коридоры в них шире, окна больше, и в них легче дышится. Малые храмы, которых насчитывается много десятков, обычно обильно украшены фресками – они коврами покрывают храм от пола до потолка. Хотя фрески изображают сцены из жизни Будды, но рассказывают о жизни Пагана, о его людях, домах, так как мастера селили мифологических персонажей в знакомые им дома и дворцы, одевали в знакомую одежду и даже заставляли ездить именно в тех повозках, которые в те дни двигались по улицам первой бирманской столицы.
Важнейшим изобретением бирманских строителей, послужившим одной из главных причин такой замечательной сохранности бирманских храмов, была арка, почти неизвестная в средневековой Индии и Юго-Восточной Азии. Бирманцы придумали ей массу применений, разработали множество типов и видов ее, и потому их храмы в конструктивном отношении далеко превосходят все, что было построено в древности и в средние века в Восточной Азии.
Еще одна очень интересная и характерная черта паганских храмов – пламенные порталы. Каждая дверь, каждое окно в Пагане украшены сверху пышным порталом, похожим на языки пламени, вырывающиеся из здания. Иногда в пламени можно различить голову сказочного змея Нага. Некоторые ученые полагают, что именно пожары в древних деревянных храмах и вдохновили зодчих на создание такого странного портала. Иные думают, что раньше храмы украшались пальмовыми листьями. Но в любом случае по этим порталам можно безошибочно определить паганский храм.
Есть в Пагане и несколько храмов, которые отличаются от других, хотя и несут на себе отпечаток паганской школы зодчества. Один из храмов придуман не бирманцами. Это переработанная паганскими архитекторами копия индийского храма Боддхгайе. Именно там, в священном для всех буддистов месте, стоит храм, воздвигнутый на месте рождения Будды. Паганские мастера ездили туда и на средства паганских царей ремонтировали пришедший в ветхость индийский храм. Вернувшись, они построили такой же в Пагане.
Другие храмы, отличающиеся от обычных паганских, – это храмы небуддийских религий. Ведь Паган был большим торговым и политическим центром Юго-Восточной Азии, и в нем существовали колонии торговцев, монахов, ученых из разных стран – индуистов, огнепоклонников, джайнистов. Они тоже строили в Пагане свои храмы, но так как архитекторами были все-таки бирманцы, то и эти храмы имеют характерные для паганского зодчества черты.
При всем том в городе не найти и двух одинаковых строений: каждый храм неповторим и уникален. Нагайон похож на ладью с вытянутым высоким носом, Дхамаянджи кажется могучей крепостью, Паятонзу – легкая игрушка, приснившаяся в веселом сне…
Кроме храмов в Пагане множество пагод. От маленьких, в человеческий рост, до многометровых, вознесенных на несколько террас. Вокруг больших пагод проходили пышные процессии в дни праздников.
Город давно умер, но это не значит, что люди ушли из этих мест. На территории Пагана впоследствии были построены небольшой городок и несколько деревень. Между храмами раскинулись поля, выпасы, сады, рощи пальм, и ребята бегут в школу, привычно огибая по узкой дорожке тысячелетние громады. Медлительные буйволы тянут плуг за оградой из узловатых кактусов, а внизу, по Иравади, не спеша ползут джонки и длиннотрубные пароходики.
