Леонид Репин - Параметры риска
— Подарок благодарных учеников любимому учителю. На прощание… — мрачно изрекает Дмитриенко.
Начинкин и Ксендзов обращаются к руководителям Халактырского аэропорта с просьбой допустить к полетам пилота, которого — по строгим инструкциям за дисциплинарную провинность — перевели на другую должность. Все верно — проштрафился, но зато какой мастер! По такому случаю пошли на нарушение устава.
И вот самолет Ан-2 вылетает к Аваче. Над вулканом все нормально. Видимость отличная. Сброшены яркой расцветки пристрелочные парашюты, снабженные датчиками. При ударе о скалы они передают сигналы опасности.
Затем очередь дошла до Большого Ивана — так в экспедиции нарекли симпатичное чучело человеческих размеров. Минуты напряженного ожидания — и Большой Иван приземляется в заданном месте.
Итак, последняя разведка, точки наиболее благоприятных при сегодняшнем ветре выбросов из самолета установлены. Эти данные моментально обработаны в штабе экспедиции, и Ксендзов сообщает их парашютистам. В воздух взвивается сигнальная ракета, выпущенная спасателями, — значит они на месте. К Аваче вылетают вертолеты с сетями, на случай, если придется снимать парашютистов со скал.
Пора трогаться! Дмитриенко проверил у каждого рацию — без нее альпинистам не обнаружить человека в дымящемся кратере. Серьезные, сосредоточенные вошли в тесную кабинку «аннушки». Несколько минут полета — прыжок, о котором мечтали, к которому готовились всю жизнь… О чем думал каждый из них в эти мгновения?
— Ну, мужики, что загрустили, — вдруг весело воскликнул Федоров. — Выше нос! Не может такого быть, чтобы мы и с этим вулканом не справились.
Все заулыбались. Действительно, хорошее настроение — в любом деле помощник. А Федоров продолжал, обращаясь к Уздину:
— Вот ты, Виктор, скажи: прыгать будешь или, может, одумаешься? Время еще есть.
— Прыгну с удовольствием, — простодушно ответил Уздин.
— Не с удовольствием, а с парашютом, — под общий смех поправил товарища Желонкин.
Опять помолчали. Вдруг Шелапугин хлопнул себя по лбу.
— Валентин, ты спички-то не забыл взять? — испуганно спросил он у Дмитриенко.
— Вроде на земле оставил, — стал шарить по карманам главный инженер. — Да, что-то курить захотелось…
— Ну, ничего, фумарола даст тебе прикурить, — успокоил его Шелапугин.
Шутки шутками, но показался конус Авачи, и разговоры в самолете сразу смолкли. Внизу увидели оранжевые и черные огни — фальшвееры, которые зажгли ожидавшие их у входа в кратер люди. Для опытного парашютиста эти огни — как дорожные знаки для водителя: они указывают наиболее безопасный маршрут полета, удобные места для входа в кратер.
А там, в жерле вулкана, каждому предстояло ориентироваться самостоятельно, каждый должен был приземлиться- точнее сказать, «привулканиться» в заранее вымеренной по картам точке.
Желонкин по рации связывается со штабом. Ему отвечают: "К приему готовы".
— Ну, ребята, ни пуха, ни пера! — вырывается у Федорова.
— К черту! — отвечают ему.
Теперь все решали ювелирное мастерство, точнейший расчет и высшее самообладание: прийти на помощь им уже никто не мог.
— Давай, Слава, — сказал Желонкин Федорову, и тренер экспедиции сделал шаг в воздух. Первый шаг к жерлу дымящегося вулкана.
Ветры закружили, его, но он быстро нашел равновесие, сгруппировался и дернул за кольцо парашюта. Посмотрел вверх — за ним в полет отправились поочередно Желонкин, Дмитриенко, Шелапугин и последним — Уздин.
Снизу смотрели, как, искусно маневрируя, они опускались к жерлу вулкана. Вот яркие купола прошли шлейф Авачи, они то скрывались из виду за желтыми струями фумарол, то вновь показывались замершим в ожидании людям.
Первые трое — Федоров, Желонкин и Дмитриенко — достигли поверхности земли: здесь полет обычно прекращался. Но на сей раз они опускались еще ниже — туда, где их ждали главные опасности. Парашютисты остановились на глубине от 40 до 60 метров, каждый на своей площадке. Да, обошлось без неожиданностей. Значит, не зря готовились, не зря долгие часы ушли на утомительные тренировки и теоретические занятия.
Связались по рации с «землей». "Я — кратер один", "Я — кратер два", "Я — кратер три", — передавали они свои позывные. Валерий Овчинников, научный сотрудник Института вулканологии, не теряя времени, давал консультации по выполнению научной программы экспедиции. Горноспасатели под руководством мастера спорта Николая Краева стали готовиться к спуску в кратер.
Но два самых сложных прыжка продолжались. Парили в кратере Шелапугин и Уздин. Они не видели друг друга и едва успевали, бешено перебирая стропы, менять направление движения парашюта, обходя острые скальные выступы, неожиданно вылезшие из тумана.
Наконец Шелапугин достиг заданной глубины — 120 метров, прицелился и точно встал на узкую обледенелую площадку. Но парашют по инерции соскользнул вниз и потащил его за собой. Опоры никакой, руками зацепиться не за что. Эх, надо было ледоруб захватить! Что там, ниже? Уже на обрыве Виктор краем глаза заметил крючкообразный выступ и мгновенно закинул через него стропу. Помахал в воздухе правой, уже соскользнувшей, ногой: ну и ну! Радость захлестнула его, он что-то кричал по рации, махал руками неизвестно кому…
А Уз дина тащило все глубже и глубже — на самое дно. Парашют беспомощно бился о стенки кратера и уже не мог затормозить падение. Кратер становился все уже и уже, концентрация сернистого газа, возрастала. Тогда Уздин выхватил финку, о которой напоминал ему Федоров, и со всей силы всадил ее в стену. Лезвие отскочило назад, как от удара о броню. Виктор снова размахнулся. Потом еще и еще. Какой силы были эти вызванные отчаянием удары?
И вдруг стена мелкими камушками брызнула под ножом, Уздин повис на одной руке и почувствовал, что унты нашли твердую опору. Глянул вниз — вот он, его выступ, совсем рядом. А на дне — глыбины величиной с трехэтажный дом. И глыбины эти едва заметно подпрыгивают. Фильм ужасов! Где-то здесь искал проход к Центру земли жюль-верновский профессор Отто Лиден-брок…
Итак, до поверхности 190 метров. Самое пекло… Все в порядке… Включил рацию: "Я — кратер пять. Как там у ребят? Все нормально?" Овчинников закричал в микрофон: "Витя, это ты? Ты где? Жив?.Молодчина!"
Вот что они рассказывали о кратере Авача, выбравшись наружу:
— Отверстие наполовину затянуто дымом, в просветах торчат камни, выступы, утесы. Дикость. Черные пятна бесснежья. Хаос какой-то, столпотворение…
— Фумаролы. Газ, пар столбом поднимались. Как деревья в лесу, потому что ветра внутри практически не было.
