Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России
Таким образом, этим путем от восточного берега до залива Анива около 50 верст.
В то время у Муравьевского поста стоял на якоре транспорт «Иртыш». Майор Буссе отправил Д. И. Орлова на этом транспорте в Императорскую Гавань, куда он и прибыл 10 октября.
Наступившие вскоре морозы, доходившие до 10°, и бес-снежие не позволили Орлову двинуться отсюда ни на лодке, через залив Де-Кастри, ни на нартах. В ожидании зимнего пути он определил широту Константиновского поста — 49°01′20″N. Только 28 ноября Орлов отправился из гавани и к вечеру того же числа достиг устья реки Тумнин. На второй день, поднимаясь вверх по этой реке, он догнал 10 человек мангунов с Амура, ездивших на татарский берег для торговли. Эти мангуны тащили за собой пять нарт, нагруженных пушным товаром. Не зная пути, Д. И. Орлов не отлучался от попутчиков и соразмерял с ними свою скорость, делая в день не более 15–20 верст.
Устье реки Тумнин было покрыто толстым льдом, но чем выше подымались по реке, тем лед становился тоньше, и во многих местах были огромные полыньи; это обстоятельство замедлило путешествие. Глубина реки в полыньях была от 6 до 7 футов (1,8–2,1 м).
Проехав по Тумнину 180 верст (190 км), они прибыли на устье речки Сололи, впадающей в Тумнин с севера; проехав по ней около 25 верст, они начали подниматься на хребет. Чем далее поднимались, тем снег становился глубже и глубже и наконец достиг глубины 2½ сажен (4,6 м). Подъем с реки Сололи [Чичамар] отлогий, но спуск с него на речку Хоюль почти вертикальный. Высота этого хребта около 1500 футов (460 м).
Спускаясь по Хоюль, они достигли реки Яй, или Яви, в которую она впадает. Яви впадает в озеро Кизи. Там Д. И. Орлов встретился с Петровым и, согласно моему вышеупомянутому распоряжению, возвратился с ним в Мариинский пост; они прибыли туда 28 декабря в 10 часов утра. Весь путь из Императорской Гавани до Мариинского поста Д. И. Орлов совершил за 30 суток.
Петров остался в Мариинском посту, а Разградский отправился вместе с Орловым в Петровское.
В заключение своего донесения Дмитрий Иванович писал: «Свыкаясь с языком населения осмотренной мной части острова Сахалина, я заметил, что народ, обитающий в средней и южной частях Сахалина, состоит из двух племен: куги и ороксей. Куги — та самая отрасль курильцев, которые обитают на северных Курильских островах; язык их совершенно такой же, как и наших курильцев; ороксы или орочоны — те же, что и наши удские тунгусы, пришедшие сюда, как можно было понять из их рассказов, более 200 лет тому назад. Они разместились по всем селениям острова Сахалина, начиная от Дуэ, и смешались с кугами.
Оба эти племени называют Сахалин Карафту [Карафуто] и считают себя за один род с лоча (русскими), которые к ним пришли с Хвостовым и Давыдовым до появления японцев. Последние стали появляться, по словам орочонов, гораздо позже русских, и то приезжали сначала с Мацмая только для рыбного промысла и торговли, а поселились очень недавно.
Все упомянутые народы гостеприимны, ласковы, кротки, трусливы и так трудолюбивы, что редко можно застать их утром без дела. Дома их состоят из юрт, обставленных столбами и досками и покрытых корьем; посредине юрты очаг, а по стенам лавки, на которых спят; пол устлан досками. Летом они перекочевывают на рыбные промыслы. Японцы нанимают их за водку, табак, рис и домашнюю утварь для ловли рыбы, но это вознаграждение слишком ничтожно сравнительно с работой; кроме того японцы, обращаются с ними как со своими рабами, так что туземцы не любят их и изъявляли мне удовольствие за то, что мы поселяемся у них. Религия их, а равно и одежда, такая же, как и у населения Приамурского края.
На всем обследованном мной пространстве острова Сахалина нет ни одного места, удобного для якорной стоянки судов; в отношении же возможного основания земледельческих поселений самыми лучшими местами являются: долина озера Тарайска, между селениями Котан-Туру и Тарайска, долины рек Кусунай, а на восточном берегу Мануе, Найбу и Иноно-Снай. В особенности замечательны долины озера Тарайска и Кусунай — на западном берегу, и Найбу — на восточном.
Обыкновенные жилища на Матмае, Сахалине и на Курильских островах айнов похожи. Айны. Нож айнов
Рисунок участника первого российского кругосветного плавания под начальством Н. Ф. Крузенштерна Левенштерна
В протоку Тарайска и реки Кусунай и Найбу, в большую воду, могут свободно входить суда, сидящие в воде до 11 футов (3,35 м). От селения Вендуэси до реки Котан-Туру встречался в большом количестве и хорошего качества точильный и оселочный камень и желтая охра».
Командир транспорта «Иртыш» лейтенант Гаврилов в сообщении от 26 ноября писал, что на пути из Петровского к заливу Анива транспорт был задержан противными свежими ветрами, так что только 1 октября он достиг мыса Анива. В транспорте открылась значительная течь и повреждение в руле. Кроме того, начала болеть команда. Принимая во внимание все эти обстоятельства, он никак не мог решиться идти в таком положении и в такое позднее время в Петропавловск. Обо всем этом он доложил начальнику Муравьевского поста Н. В. Буссе, объясняя, что так как около поста и вообще в заливе Анива нет ни одного места, удобного для зимовки транспорта, то необходимо идти на зимовку в ближайшую к нему Императорскую Гавань. Он просил Н. В. Буссе, согласно данным мной приказаниям, заменить больных людей здоровыми, снабдив их одеждой и всем необходимым для зимовки, но Николай Васильевич не принял во внимание его просьбу и отправил его без всякого снабжения, несмотря на то что в посту было всего в изобилии. «Мне предстояло, — пишет Гаврилов, — или погибать в море, на пути в Петропавловск, или выдержать в Императорской Гавани все трудности зимовки без надлежащего снабжения. Я был вынужден избрать последнее и 10 октября едва добрался до Императорской Гавани. Течь в транспорте с каждым днем усиливалась, а руль почти бездействовал, так что перед входом в гавань мы должны были править румпельталями {92}. Больных людей Буссе также не заменил здоровыми, отзываясь, что у него должны быть не больные, а здоровые люди. Несмотря на все заботы начальника Константиновского поста Н. К. Бошняка достать свежей провизии у туземцев и облегчить участь больных, ни того, ни другого сделать было невозможно. С 1 же ноября появились первые больные скорбутом. Количество их в настоящее время достигло почти трети команды, одного мы уже потеряли».
Командир корабля «Николай» Клинковстрем сообщал, что наступившие жестокие противные ветры, поздний приход транспорта (11 октября) в Императорскую Гавань, недостаток команды и, наконец, неизвестность Татарского пролива и наступившие внезапно морозы понудили его остаться на зимовку в этой гавани. «Впрочем, — заключает Клинковстрем, — команда имеет в изобилии как продовольственных предметов, так и одежды, а потому я надеюсь, что зимовка эта минует благополучно. В настоящее время больных в команде нет, и корабль стоит почти вплотную около берега, на котором расположен Константиновский пост».
Начальник Константиновского поста лейтенант Бошняк в то же время сообщил мне, что внезапное скопление более 70 человек в месте пустынном, где предполагалось зимовать только восьми человекам (для которых была выстроена еще летом изба), недостаток в необходимых запасах для команды «Иртыша», который явился сюда буквально почти безо всего, с появившеюся уже среди членов его команды цингою, и, наконец, наступившие морозы до 25° с метелями и снегами, препятствующие доставить что-либо от населения с реки Тумнин (которые, наравне с окрестными жителями гавани, из-за неприхода осенней рыбы и сами голодают), ставят его в самое критическое положение. «При таком положении вещей, — писал Бошняк, — надобно ожидать весьма печального исхода этой зимовки, особенно относительно команды «Иртыша», которую Буссе не позаботился снабдить всем нужным и не сменил даже больных людей». Шхуна «Восток» заходила на одни сутки в Императорскую Гавань. Командир ее Римский-Корсаков, сочувствуя такому недостаточному снабжению команды транспорта, уделил все, что у него было, как-то: сахара, чая и 12 банок консервов, но всего этого было далеко не достаточно даже для больных, которых в то время, из команды «Иртыша», было уже 12 человек. «Внутренние бухты гавани, — сообщал Бошняк, — 17 октября покрылись прочным льдом, а с 20-го числа этого месяца мы уже ходили по льду. Через две недели свежим северным ветром разломало лед в Александровской бухте, море же в двух милях от гавани совсем не покрывалось льдом. Такой жестокой зимы, какая ныне, местные жители не припомнят.
Все эти обстоятельства заставляют меня просить, — пишет Бошняк, — об оказании нам возможной помощи, главное в медикаментах, чае, свежей провизии и теплой одежде, хотя надежда на возможность доставки весьма сомнительна. При всем старании моем нанять туземные нарты никто из туземцев не взялся ехать не только с грузом, но и на легких нартах. Путь как через Тумнин, так и через Хунгари затруднителен, во-первых, по глубоким в хребтах снегам, а во-вторых, из-за отсутствия на этих путях корма для собак (вяленой рыбы).
