Жюль Верн - Золотой вулкан
— Однако ж, мой дорогой Бен…
— Однако ж твой дорогой Бен говорит, что так дела не делаются и что прежде всего надобно все увидеть собственными глазами.
— Ты опять за свое…
— Да. И настаиваю, как никогда. Пойми, Самми, коли фирма делает такое предложение, то лишь оттого, что ей известна подлинная стоимость прииска… и цена ему неизмеримо более высокая… На реках и в горах Клондайка есть и другие залежи.
— Откуда это тебе известно?
— Известно. И ежели компания, которая владеет некоторыми из них, не прочь купить именно сто двадцать девятый, сие означает, что у нее имеется не пять тысяч причин предложить пять тысяч долларов, а целых десять, если не все сто тысяч.
— Воистину, Бен, ты прямо играешь цифрами.
— Цифры, мой дорогой, — это жизнь. А ты, как мне думается, не очень-то хорошо считаешь.
— У меня никогда не было склонности к математике, Бен.
— Не в математике дело, Самми! Поверь, то, что я тебе говорю, очень серьезно; и по зрелому размышлению… До появления этой депеши я, возможно, еще колебался, но теперь у меня возникло желание доставить свой ответ лично.
— Как? Ты намерен ехать в Клондайк?
— Это совершенно необходимо.
— И тебе не хочется дождаться новых сведений?
— Я предпочитаю получить их на месте.
— Ты оставишь меня одного?
— Нет. Мы поедем вместе.
— Вместе?
— Да.
— Я не поеду.
— Поедешь. Дело касается и тебя тоже.
— Передаю тебе все свои полномочия.
— Мне нужны не они, а ты.
— Но это две тысячи лье!
— Добавим еще пятьсот.
— На это уйдет…
— Мы потратим на дорогу столько времени, сколько надо… если нам ясно, что лучше участок разрабатывать, а не продавать.
— Как? Разрабатывать? — воскликнул Самми Ским. — Но тогда… потребуется целый год!
— Два, если будет нужно.
— Два года! Два года! — повторял Самми Ским.
— Что за важность, — заявил Бен Реддл, — если каждый месяц наш капитал будет удваиваться?
— Нет!.. Нет… — стонал Самми Ским, вжимаясь в кресло, как человек, решивший никогда его не покидать.
Тогда Бен Реддл сделал последнюю попытку убедить кузена. Он изложил ему суть дела с разных точек зрения и, употребляя самые веские доводы, стал доказывать абсолютную необходимость поездки на Фортимайлз-Крик, а также недопустимость колебаний. Свой монолог он закончил так:
— Мое решение ехать в Доусон, дорогой Самми, бесповоротно, и я не могу допустить мысли, что ты откажешься составить мне компанию!
Тут Самми Ским начал говорить, что путешествие внесет в их существование полную неразбериху, поскольку всего через пару месяцев предстоит ехать в Грин-Вэлли, где их ожидают охота и рыбалка.
— Что за нужда! — возразил Бен Реддл. — В реках Клондайка рыбы невпроворот, как и дичи на полях. Ты поохотишься в новых местах, где тебя ожидает бездна приятных сюрпризов, Самми!
— А наши рабочие?.. Ведь они ждут!
— Они не пожалеют о нашем путешествии, когда мы возвратимся достаточно разбогатевшими, чтобы построить новые фермы и купить весь округ! Кстати, Самми, ты ведешь слишком затворническую жизнь. Пора, дорогой, как говорится, на мир посмотреть и себя показать!
— Э! — воскликнул Самми Ским. — Когда бы мне захотелось поездить по чужим странам, я с большим удовольствием прокатился бы по Америке или Европе и не спешил бы погружаться по самые уши в снега ужасного Клондайка.
— Он тебе покажется очаровательным, Самми, когда ты увидишь собственными глазами, что он посыпан золотым песком и усеян самородками.
— Бен, дорогой мой Бен, — продолжал Самми Ским, — ты меня просто пугаешь. Да, мне за тебя страшно! Ты хочешь заняться делом там, где, кроме мучений и разочарования, ничего не найдешь!
— Мучения… может быть. Разочарования — никогда!
— Возьми хотя бы этот участок, который явно не стоит даже грядки с капустой или картошкой в нашей Зеленой долине.
— Тогда почему эта компания предлагает за него несколько тысяч долларов?
— Когда я думаю, что за ними надо будет ехать туда, где температура опускается ниже пятидесяти градусов!..
— Холод? Это прекрасно! Это сохраняет здоровье!
В конечном счете после долгих препирательств Самми Ским был вынужден признать себя побежденным. Нет! Он не позволит кузену ехать в Клондайк одному. Он поедет с ним, хотя бы ради того, чтобы как можно скорее привезти его обратно. В тот же день телеграмма, оповещающая о скором отбытии господ Бена Реддла и Самми Скима в Доусон, была отправлена на имя капитана Хили, директора англо-американского синдиката «Трэнспортэйшн энд Трэйдинг».
Глава III
ИЗ МОНРЕАЛЯ В ВАНКУВЕР
Воспользовавшись услугами канадской железной дороги компании «Пэсифик Рэйлвэй», туристы, коммерсанты, эмигранты и золотоискатели могут добраться из Монреаля в Ванкувер, не делая пересадок и не покидая территории доминиона или Британской Колумбии[13]. По прибытии в колумбийскую столицу им остается лишь сделать выбор между различными средствами сообщения — сухопутными, речными и морскими, а также избрать способ передвижения: на лошадях, судах, в экипажах… или пешком — для большей части пути.
Решившись ехать, Самми Ским неизбежно должен был довериться во всем, что касалось экипировки и маршрута, Бену Реддлу, честолюбивому, но умному инженеру, который, являясь инициатором данного предприятия, естественно, взял всю ответственность за оное на себя.
Прежде всего Бен Реддл справедливо заметил, что отъезд нельзя откладывать более чем на две недели. Было важно, чтобы наследники Джосайаса Лакоста оказались в Клондайке до наступления лета, которое, как известно, в том гиперборейском крае[14], лежащем почти у самого Полярного круга, длится всего четыре месяца.
Дело в том, что, изучив канадский горнозаводской кодекс в его части, относящейся к Юкону, инженер обнаружил статью девятую, гласившую:
«Участок должен быть возвращен государству, если горнорудные работы на нем не велись в продолжение семидесяти двух часов в теплое время года, определяемое комиссаром, разве что со специального разрешения этого последнего».
Теплый сезон в Заполярье, если он не наступил ранее обыкновенного, начинается во второй половине мая. Стало быть, ежели в указанный период сто двадцать девятый участок будет бездействовать трое суток, то собственность Джосайаса Лакоста возвратится к доминиону и весьма вероятно, что американский синдикат не упустит случая выкупить его у государства по цене, существенно более выгодной, нежели та, что была объявлена двоюродным братьям.
