Леонид Кавелин - Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника
Дорога от Яффы до Рамли
Саронская равнина. – Отдых под масличными деревьями. Сходство окрестностей Рамли с русскою природою. – Приют в Рамле для русских поклонников. – Население Рамли. – Исторические воспоминания. – Греческий монастырь. – Развалины Лидды. – Развалины монастыря сорока Севастийских мучеников.
По выезде из яффских садов видно вправо от дороги полуразрушенное селение Ядур или Язур, где полагают родину доблестных Маккавеев; к селению принадлежит красивая мечеть с источником, известным под названием Гедера. Спустясь с песчаных холмов, с вершины которых виден хорошо оставшийся позади город и омывающее его море, вы вступаете на обширную равнину, известную в Св. Писании под именем долины Саронской, где некогда были и леса. Эта необозримая равнина служила пастбищем для стад израильских. Об этом упоминается в Библии: над скоты Царя Давида, иже пасяхуся в Сароне, бысть Сатрай Саронитянин (1 Пар 27, 29). Ныне на первый взгляд она кажется вовсе бесплодною, ибо покрыта песком бело-красноватого цвета. Но судя по тому, что это та же самая почва, на которой разведены яффские сады, очевидно, что из этого можно было бы извлечь огромную пользу, если бы не мусульманская лень с одной стороны и деспотизм с другой, подавляющий всякую свободную деятельность в несчастном краю. Доказательством плодородия почвы служат масличные деревья и сикоморы, там и сям разбросанные; также множество цветов, как-то: лилии или «кринысельные» розы, нарциссы и анемоны, которые растут сами собою на этом песке, оправдывая древнюю славу цветов Сарона, о которых вспоминают Песнь Песней (Песн 2, 1) и пророк Исаия (Ис 35, 2).
Почти на половине пути от Яффы к Рамле видно в левой стороне на холме селение Сарфан. Не доезжая его, по обеим сторонам дороги, растут огромные маслины, которые можно считать за остатки масличных лесов, упоминаемых в Св. Писании, и из которых крестоносцы делали свои осадные машины для овладения Иерусалимом. Здесь обычно останавливается караван на отдых, тем более удобный, что вблизи есть цистерна, в которой можно напоить лошадей и мулов, а самим отдохнуть под сенью развесистых олив, много напоминающих с первого взгляда наши ракиты, и также живучих, как они.
Не раз случалось мне подъезжать к Рамле или на пути от Иерусалима к Яффе, или обратно, и большею частью в сумерки, и всякий раз дорога к ней от Иерусалима, по выезде из ущелья Иудейских гор, а от Яффы – по Саронской долине, чрезвычайно напоминала мне родной край, и все окружающие предметы способствовали как нельзя более обману зрения; дорога здесь ровная и широкая, словно как у нас, идущая – весною по цветистому лугу, а осенью – через запущенный пар или убранное поле, иногда и пыльная, как наша; купы деревьев, видневшихся по сторонам, походили точь-в-точь на наши сельские рощицы; иногда виднелись небольшие холмы наподобие наших курганов; местами среди равнины блистали приветливо огоньки в окнах отдаленных по сторонам селений, а посмотришь бывало издали на готические стены и башни минаретов Рамли, прячущиеся в зелени и покрытые вечернею тенью, – казалось, что вот-вот приближаешься к одному из наших уездных городков с домами и домиками, разбросанными среди садов, и высящимися над ними колокольнями и главами нескольких Божьих храмов. Сходство поразительное, тем более, что при вечернем сумраке не бывает видно ничего восточного: ни пустыни, ни отсутствия земледельцев, ни других особенных черт; которые обозначают землю, произведения и здания сирийские. Подъезжая ближе, видите влево обширный водоем, точь-в-точь наши запущенные пруды; несколько человек берут воду или поят скот. Разочарование последует лишь тогда, как перед вами ясно обрисуются на горизонте зонтообразные вершины пальм и шпили минаретов с знамением Корана (полумесяцем) наверху, плоские крыши и другие особенности местной постройки.
В Рамле русские поклонники до 1859 года находили приют в подворье греческого странноприимного монастыря; но с этого года нанят здесь попечением правительства особый дом и устроен приют для поклонников, где караваны, следующие в Иерусалим, обычно останавливаются для ночлега, обеда или ужина. Здесь устроены все, по возможности, приспособления, нужные для кратковременного отдыха и для представления посетителям скромной трапезы. Заведывание домом поручено одному арабскому семейству, которое, так же как и в Яффе, состоит из людей чрезвычайно усердных и внимательных к странникам.
Когда смотритель Рамльского приюта бывает предуведомлен о вступлении в Рамлю каравана поклонников из Яффы или из Иерусалима, то немедленно делается распоряжение о приготовлении обеда или ужина для усталого путника. Приют и угощение в Рамле, как и в других русских приютах, даются бесплатно; затем всякому предоставляется внести сколько угодно на поддержание приюта. По размещении на ночлег, пока смотритель хлопочет об ужине, мы воспользуемся этим временем, чтобы побеседовать о Рамле и осмотреть ее достопримечательности.
Местечко это вполне арабское, довольно обширное, хотя имеет только 3000 жителей. Большая часть мусульман, остальная часть состоит из нескольких греков, армян, латин, наконец евреев. По преданию, подкрепленному свидетельством блаженного Иеронима, это должна быть древняя Аримафея, некогда главный город филистимлян. Он пишет, что близ Лидды (отстоящей на час езды к северу от Рамли) находится селение Аримафея, откуда родом был, по евангельскому сказанию, благообразный (т. е. знаменитый) муж, о котором сказано в Евангелии от Матфея: «Когда же было поздно, пришел один богатый человек из Аримафеи именем Иосиф, который также учился у Иисуса. Он, пришедши к Пилату, просил тела Иисусова; тогда Пилат приказал отдать тело. Иосиф, взяв тело, обвил его чистою плащаницею, и положил в новом своем гробе, который высек он в камне, и, привалив большой камень к двери гроба, удалился» (Мф 27, 57–61).
Арабы называют этот городок Рамлех, что собственно значит песок, – вероятно, от песчаной долины, на которой он построен.
Греческий писатель XII века Фока, посещавший Рамлю в 1185 году, говорит, что в его время наибольший храм здесь был во имя великомученика Георгия, где, по словам его, находится и гроб этого святого, украшенный мрамором.
Анна Комнина и некоторые другие историки также утверждают, что мощи великомученика были погребены не в Лидде, а в Рамле. Причем Фока приводит сказание, что, когда один латинский епископ (Фока жил во время обладания Палестиною крестоносцев) хотел открыть гроб, дабы убедиться, что точно здесь, а не в Лидде почивают мощи великомученика, – по отнятии мрамора открылась обширная пещера и несколько смельчаков из свиты епископа, хотевших спуститься в подземелье, были опалены подземным огнем, а двое из них заплатили и самою жизнью за свое неуместное любопытство. Наш паломник игумен Даниил, посещавший Святые места в начале того же столетия, рассказывает о Рамле следующее: «ту есть град Рамль и церковь Св. Георгие велика создана клетцки (клетью); ту и гроб его бысть; под алтарем, ту мученик Христов Георгий и воды многи суть. И ту опочивают все пришельцы странники у воды тоя, со страхом великим, есть бо место то пусто и доныне»[4].
