Николай Алексеев - Зимовка на «Торосе»
— По-твоему, боцман. Я зимовкой доволен.
«Торос» проходил траверз бухты Каменистой. Впереди за мысом Северным синела чистая вода. Прошло еще около часа, и наш красавец, рассекая форштевнем изумрудную воду, семиузловым ходом направился к северу. Буквально все, кроме вахтенного механика, находились на палубе, любуясь открытым пространством воды и быстрым движением корабля. Динка, навострив уши, виляла хвостом, как бы разделяя всеобщую радость и оживление.
Результаты весенней охоты.
Арктика, однако, еще не сдалась. К нашему огромному удивлению мы не видели того льда, который покрывал архипелаг зимой; не было и сплошных весенних проталин. Нас окружали неизвестно откуда появившиеся громадные торосы, засыпанные глубоким, не тронутым солнцем снегом. Чистая вода, по которой шел «Торос», оказалась громадной треугольной полыньей, расположенной в пространстве, ограниченном линиями между мысами Скотт-Гансена, Вегой и Северным. Мы быстро обошли ее границы и везде видели только многолетний торосистый лед. Исключение составлял лишь пролив Свердрупа, где сохранился годовалый лед. К его кромке на чистой воде стал «Торос» на первую ночевку навигации 1937 года.
Далеко на горизонте, под островом Герберштейна был виден стоявший на месте «Ермак». Ледокол, повидимому, успел обогнуть остров Русский с севера и теперь выжидал разрежения льдов в южных проливах архипелага.
15 августа с утра над нами закружился легкий разведочный самолет с «Ермака». Пролетая над кораблем, летчик сбросил нам вымпел, но немного не рассчитал и попал в воду. Вымпел с грузом камнем пошел на дно. На запрос по радио «Ермак» ответил, что послали нам комплект газет. Досадно было, что посылка ушла на дно. Граница нашей полыньи оставалась в прежнем положении, и мы до получения возможности двигаться к острову Пилота Алексеева занялись определением и уничтожением девиации компасов. Снова опустился густой туман, лишь изредка прерываемый узкими просветами.
Вдруг в тумане начал слышаться характерный гул самолета.
— Вот это номер! Самолет в воздухе и в такой туман, — искренно удивился Виктор Александрович. — Наверное опять с «Ермака», но куда же его понесло в такую погоду?
Гул мотора самолета усилился, и вдруг мы услышали крик с кормы:
— Вон, вон он! Садится на воду, к нам идет!
Действительно, откуда-то с востока из пелены тумана вынырнул гидроплан и явно шел на посадку в полынью, в которой стал «Торос».
— Да ведь это же Махоткин на «Н-25»! Ну и ну! — и с укоризной и с явным восхищением раздались голоса среди «торосовцев».
— Ну, конечно, Василий Михайлович! Вон и рукой машет. Давайте на лед человека три, он пришвартуется — помочь надо. На камбузе! Горячего кофе приготовить! — распорядился капитан.
Гидроплан подошел к кромке льда, с него бросили матросам конец, и вот среди нас коренастая улыбающаяся фигура Василия Михайловича, пожимающая десятки протянутых к нему рук.
— Здорово, здорово, ребятки! Ну, что же, с окончанием зимовки вас! Николай Николаевич, привет!
— Здравствуйте. Каким же вас ветром в такой туман занесло сюда?
— Нельзя, видите ли, сидеть на базе, коли кораблики во льдах толкаются. Наше дело такое. Туманчик, — чорт его раздери, — плохо с ним. Летишь, и все впустую, в прогалинку иногда что-либо увидишь — тем и живешь. Вот я и вас в «дырочку» увидел, ну как же, думаю, старых знакомых не поздравить с выходом в плавание.
— Спасибо, что навестили. Идемте горячего кофейку вышить, да разрешите и экипажу вашему погреться, а за «птицей» наши ребята посмотрят.
— Сейчас придут, и не пустые, а с подарками. Я ведь из Усть-Таймыра лечу, так мне там в кузов такой рыбы подсыпали… Журавлев наловил сегодня утром и наказал вам сбросить, ну а мы прямо из рук в руки передадим — вернее будет.
В кают-компании Василий Михайлович поделился с нами результатами своих разведочных полетов.
— Ледовое хозяйство нынче неважное. В начале навигации разнесло было, особенно на западе; пароходики до Диксона добежали одним махом, ну а теперь картина изменилась. С севера такого компоту натащило, что чистой водички и сквозь увеличительное стекло не увидишь. Ледоколы что-то захандрили: их как будто бы кто-то держит за хвост. В общем сейчас туго приходится. Ладно, что вы выскочили из Ледяной, дуйте сей час на запад, пока дорожка еще есть.
— Что вы, Василий Михайлович, да у нас еще работы по горло! Топографы по островам бродят, на Алексееве «Русанов» целый десант высадил.
— Прыткие вы, ну а если на вторую зиму застрянете, тогда что?
— Нам застревать не полагается — продовольствие кончается, будем пробиваться, ну а работу тоже ведь не бросишь.
— Конечно, бросать нельзя, но надо так рассчитать, чтобы, как говорят, не влипнуть. Разумная осторожность, знаете, великое дело. Риск хорошая вещь, но всякое рискованное мероприятие должно подкрепляться точным расчетом.
— Эх, Василий Михайлович, вот если бы ваша «птица» не летала в такие туманы как сегодня, то и мы дунули бы сразу домой на запад. Теперь пословицы по-иному звучат: хорошие примеры — заразительны.
Василий Михайлович только рукой махнул.
— Я только посоветовал, а вообще… Ну, спасибо за хлеб-соль. Пора и дальше трогаться. Найдете топографов — привет им передайте. Я тут еще не раз полетаю. Ну, до встречи на… да что там где-то «на» — просто в Москве и с победой!
Самолет оторвался от воды, сделал над нами круг и скрылся в направлении на «Ермак». В. М. Махоткин увозил туда от нас копию с карты, составленной по нашим работам, — первой совершенно достоверной для залива Бирули и проливов Фрама и Свердрупа.
Во второй половине дня туман поднялся, стали видны отдельные острова архипелага. «Ермак» задымил своими трубами и медленно пополз по проливу Матисена на запад. «Торос» тоже снялся с ледового якоря и направился вдоль ледяного барьера полыньи, чтобы найти из нее выход. Этот барьер чуть раздался в районе мыса Веги; на всем остальном протяжении он стоял непреодолимой для нас стеной.
План дальнейших действий «Тороса» был ясен. На востоке нашего района находился топографический отряд Юдова с очень ограниченным запасом продовольствия, на востоке же, на острове Пилота Алексеева находился высаженный с «Русанова» отряд ехавших к нам рабочих, там же на «Русанове» находилось доставленное нам горючее. На западе был только отряд Цыганюка, который имел обильную продовольственную базу в лагере у геологов в заливе Бирули. «Торос» осторожно нащупал кромку торосистого льда и, как говорят, с боем пошел к новым победам. Теперь мы в них были абсолютно уверены. Коллектив экспедиции спаяла полярная ночь, тяжелые походы, радость успехов в работе и, наконец, что самое главное, чувство ответственности за порученное нам дело. Небольшой переход, как и следовало ожидать, был труден. Сплоченность льда изменялась от 6 до 8 баллов, и лишь потому, что лед был мелкобитым, «Торос» проложил себе дорогу. Виктор Александрович управлял своим кораблем, как опытный кавалерист хорошо выезженной лошадью.
