Николай Урванцев - Два года на северной земле
Поврежденная лапа у него сильно распухла, и ступать на нее он совершенно не может. Ясно — дальше рассчитывать на него нечего.
Утром Мазепу оставили здесь. Вскрыли ему 3 банки пеммикана, чтобы питался, пока подживет нога, а потом, можно думать, сам доберется до дому.
Из склада взяли: я на свои сани 20 банок пеммикана (60 кг) и Ушаков 50 банок (150 кг.). Теперь у меня на упряжку приходится 370 кг, у Ушакова около 400 кг общей нагрузки.
Проехав километра три по острову, съезжаем на морской лед и берем курс прямо на мыс Кржижановского. Корнаухого отпряг, так как он тянуть больше не в силах. Однако, верная собака не осталась лежать, а побежала рядом с упряжкой дальше. Решили оставить, — пусть бежит, как-нибудь прокормим. Хоть пеммикана и маловато, но есть надежда, что охота выручит.
Лед в море одногодичный, сильно торошенный. Особенно наломало около берега острова. Здесь кое-где есть гряды до 10 м высотою. К счастью, в них есть разрывы, где можно проехать, тем более что сильные мартовские пурги в значительной степени заровняли все неровности. Поэтому дорога сносна и лишь местами изрыта застругами. Километров за десять до берега дело пошло хуже. Снег стал более рыхл, так что сани частенько проваливались до самых вязков. Пришлось впрягаться в лямку и помогать собакам. Измучились все изрядно, но прошли 50,2 километра.
Лагерем стали у подножия глетчера, недалеко от того места, где весною переправлялись через три речки в брод и чуть не утопили собак. Ледник за лето обвалился, образовав здесь отвесный обрыв метров десять высотою, в котором особенно отчетливо, благодаря свежести излома, видно его строение. Лед ясно слоист из полос чистого и грязного, с примесью минеральных частиц, в результате летнего таяния. Слои прихотливо изогнуты вследствие процессов пластичного течения. Всюду, особенно в нижней части, много вмерзших валунов горных пород от 1–2 см до ½ м. и более в диаметре.
У лагеря оставили 4 банки собачьего пеммикана, так как возвращаться будем этим же путем. Дальше решили ехать не берегом моря, а напрямик вдоль края ледникового купола. Это и сократит дорогу и позволит осмотреть и заснять новые места, так как берег мы уже исследовали прошлой весной. Путь оказался тяжелым. Последние пурги нанесли здесь вдоль края ледника довольно много рыхлого снега, в котором тонут и собаки и нарты. В первый день с трудом прошли только 19,6 км, все время помогая тянуть собакам. Ночью разыгралась пурга-поземка, к утру, впрочем, затихшая. Проехав вдоль края ледника еще километров двадцать, отвернули к берегу, где дорога несомненно лучше, и вышли на морской лед около мыса Гамарника.
Ночью снова разразилась пурга, к утру несколько затихшая. Пока запрягали собак и собирались, ветер усилился вновь. Дует он с юга прямо в лоб собакам, так что несущийся по низу снег будет им залеплять глаза и перебивать дыхание. Небо все покрыто зловещими чечевицеобразными облаками в форме дирижаблей с закругленными концами в сторону ветра. Такие облака, согласно нашим прежним наблюдениям, безошибочно предсказывают сильную пургу, которая приходит через полсутки, сутки самое позднее. Пройдем мы до пурги поэтому максимум 10–15 км, донельзя измучив собак. А ведь весь маршрут еще впереди. Силы нужно беречь. Подумали, потолковали и решили остаться. Вновь отпрягли собак, укрепили прочнее палатку и, поев «супа мечты», завалились спать. Вечером действительно пурга забушевала во-всю. С трудом добрались до саней, взяли очередную суточную порцию из четырех банок собачьего пеммикана, вскрыли, разрубили его на куски и накормили наших верных друзей. Обычно, как только начинаешь операцию открывания банок, все псы соскакивают со своих мест и открывают дикий концерт, выражая визгом, воем и лаем свое нетерпение. Сейчас же все лежат неподвижно. В пургу ездовая собака свертывается калачиком и лежит не шевелясь, повернувшись спиною к ветру, чтобы снег как можно меньше забивался в подшерсток. Поэтому к утру их так заносит, что на поверхности никого не видно. От тепла и дыхания снег внутри обтаивает, образуя маленькую пещерку, в которой животному тепло и спокойно.
Покормили собак, поели плотно сами и опять завалились спать. После нескольких дней пути пурга — желанный гость, предоставляющий возможность отдохнуть и основательно выспаться. В обычное время спать удается не более 6–7 часов, что при тяжелой работе совершенно недостаточно. Поэтому в первый день пурги спим с небольшими перерывами целые сутки. На второй день это удается с трудом, а на третий сиденье в палатке становится уже мучительным занятием.
Всю ночь отчаянная пурга, какой давно не бывало. К утру однако стихло. Небо очистилось, и появившиеся высокие слоисто-кучевые облака предвещают хорошую погоду.
С трудом откопали занесенные сани, палатку и собак, так что в дальнейший путь тронулись лишь около 12 часов.
При запряжке Ведьма как-то ухитрилась вывернуться из моих pyк и убежать. Поймать ее не удалось, как мы ни манили, как ни подкрадывались. Решили пока оставить, может быть побежит с собаками, а вечером, когда она будет голодна, придумаем какую-либо ловушку, потому что капкана с собою у нас нет.
Едем вдоль берега прошлогодней дорогой, но какая разительная разница! Тогда мы с бою брали каждый километр, сейчас же сани катятся легко и быстро по плотному утрамбованному пургами снежному покрову, так что счетчики однометров только поспевают отмерять километр за километром. Пройдя 34,7 км, стали лагерем около старого тороса вблизи стана № 15 прошлогоднего весеннего маршрута.
Всю дорогу проклятая Ведьма выматывала нам нервы. Она носилась кругом запряжек как угорелая, бросалась на собак, оглашая воздух непрерывным звонким лаем. Псы в упряжках волновались, тянули вразброд, дергали в разные стороны; словом шел полный кавардак. Все попытки поймать вредную собачонку ни к чему не привели. Видя приближение человека, она вскакивала, отбегала на почтительную дистанцию и начинала беспрерывно тявкать, пока ей это не надоедало, что происходило не скоро. Если бы не нужда в собаках, я ее с наслаждением бы пристрелил.
Покормив собак, принялись охотиться. Я вынул из сумки на санях моток тонкого шпагата, взятого на случай ремонта, сделал на конце затягивающуюся петлю и разложил ее в стороне от палатки, слегка замаскировав сверху снегом. В середину положил кусок пеммикана, а сам, взяв другой конец шнурка в руки, спрятался в палатку, метрах в пятнадцати отсюда. Ведьма наблюдала за всем этим с большим недоверием и долго ходила вокруг, несмотря на мучивший ее голод. Наконец, не видя подвоха и соблазненная аппетитным куском, она шагнула в круг, собираясь схватить приманку и удрать. В этот момент мы с силой дернули веревку, петля затянулась и захлестнула одну из собачьих лап. Как ни дико отбивалась дьявольская собачка, мы все же скрутили ее и приковали на цепь сразу на два карабина. Теперь-то уж она не вырвется.
