Рувим Фраерман - Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца
— Ну, как наша птаха? — спрашивали матросы Макаров, или Шкаев, или какой-нибудь другой гигант, сгибаясь в три погибели, чтобы пролезть в каюту Скородумова. — Жива? Ну, слава богу!
Кок принес горшок каши, предлагая угостить птичку.
— Неведомо только, приглянется ли ей наша каша. А? Как ты думаешь? — спрашивал он Скородумова с выражением глубокой озабоченности на лице и добродушно просил: — Доглядай, пожалуй, чтобы не околела.
Двадцать пятого июля 1809 года, когда склянки отбили четыре часа утра и когда ослепляющие лучи солнца еще скользили по океанской глади, марсовой звонко и радостно прокричал:
— Земля!
Это был остров Анаттом, самый южный из островов Ново-Гебридского архипелага.
Радость была всеобщей. Более двух месяцев люди пробыли в бурном океане среди штормов и гроз, не раз были на волосок от гибели, питались половинной порцией сухарей и солонины, сидели на уменьшенном пайке воды, ибо с неба хотя лилось и немало влаги, но это сопровождалось такими штормами я шквалами, что было не до собирания воды.
Поэтому радость всех при виде земли была так велика, словно они возвращались на родину.
— Полным ходом к острову! — скомандовал Головнин. Рудаков, стоявший на вахте, приказал поставить все паруса и повел «Диану» по указанному курсу.
Все высыпали на палубу. Слышались веселые голоса, шутки, смех. Тишка требовал выпустить пойманную птичку, так как боялся, чтобы Скородумов не научил ругаться и ее. Кто его знает, уж очень слушаются всякие птицы и звери этого Скородума. Он завел себе даже белую мышь, которая постоянно сидит у него на плече.
Но более терпеливые отвечали Тишке:
— Рано еще, не долетит, надо погодить.
— Вот кого надо турнуть с судна, это зеленую ворону, — ворчал Тишка.
— А это почему же?
— Только пачкает на судне да лается.
— Ишь ты, какой чистоплюй нашелся! — отвечали ему со смехом матросы.
— Братцы, — говорил Дмитрий Симанов, стоя в кучке матросов, — идем мы с превеликой радостью к земле, а она, гляди-ка, какая: один дикий камень. Там и взять-то будет нечего.
Издали остров действительно казался диким, голым, бесплодным. Но чем ближе к нему подходили, тем он становился уютнее и приятнее. Как живые, выходили и становились перед глазами холмы, покрытые веселыми, манящими к себе рощами, заливы и бухточки.
— Гляди, гляди, а это что такое? — удивился Тишка. — Гора, а из горы дым так и валит. Овин там, что ли, топят?
Головнин сказал с улыбкой:
— Это остров Тану. На нем имеется огнедышащая гора, вулканом именуемая, а не овин. А вот еще остров открылся, это Эратам. Мы подходим к Ново-Гебридскому архипелагу, сиречь к собранию островов. От мыса Добро» Надежды мы прошли десять тысяч верст.
Когда подошли ближе к острову Эратаму, то заметили, что во многих местах его поднимается дым.
— Деревня! — решил Тишка. — Выходит, что и здесь люди живут.
— А какие они будут, эти люди, — спросил Шкаев у Хлебникова: — белые или черные?
— Черные, — отвечал Хлебников, прекрасно научивший во время плавания описания путешествий Кука.
— Да, сие верно, — подтвердил Головнин. — Мы идем по следам Кука.
Он пристально смотрел на острова. Вот она, эта таинственная земля, о которой с таким волнением ребенком читал он в записках знаменитого мореплавателя.
Он приказал поднять на грот-брам-стеньге русский флаг.
И впервые в этих местах на самой вершине мачты заструился бело-сине-красный российский флаг, весело пощелкивая своим трехцветным полотнищем по ветру.
У берега показались местные жители, суетливо плававшие в своих кану, долбленных из цельных древесных стволов. В то же время на берегу появилось множество совершенно нагих люден. Они бегали с предлинными копьями в руках и, махая ими, делали какие-то знаки, но нельзя было понять, угрожают они пришельцам или приглашают их к себе.
— Гляди, ребята, какие черные, ровно дегтем мазанные! — удивлялись матросы.
— Чего они такие черные? — допытывался Тишка.
— Это они от солнца, — пояснил гардемарин Филатов.
— Выходит, и мы здесь такие поделаемся? — тревожился Тишка.
— И мы, — пошутил Филатов.
Головнин распорядился махать белым флагом.
Между тем островитяне продолжали бегать по берегу, размахивая своими копьями. Вскоре из ближайшей бухточки показалась большая кану с особым приспособлением для устойчивости, весьма заинтересовавшим моряков. Приспособление это состояло из двух шестов, высунутых с носа и кормы лодки вбок, к концам которых были привязаны нетолстые бревна, плывшие по воде рядом с лодкой и не позволявшие ей опрокидываться.
— Гляди, ребята, — говорил Тишка матросам, — сами черные и ходят нагишом, а чердак-то у них работает: ишь ты, чего придумали!
В приближавшейся к шлюпу кану сидели двое островитян.
Головнин тотчас приказал убрать лишние паруса, держать к островитянам и махать белыми флажками, но те вдруг погребли прочь от шлюпа, что-то громко крича и показывая в сторону бухточки, из которой только что вышли. Когда же «Диана» перешла на свой курс и стала прибавлять парусов, они опять воротились и начали звать к себе.
Теперь с борта корабля были хорошо видны островитяне, сидевшие в кану. У них были черные, лоснящиеся тела. Узкие повязки на бедрах составляли весь их наряд. Один из них, приложив левую руку к груди, показывал правой на берег, приглашая в открывшуюся взорам мореплавателей заводь.
Заводь эта имела пленительный вид. Высокие тенистые деревья росли почти у самой воды, не боясь прибоя, который, очевидно, не достигал этого места. Их кудрявые кроны отражались, как в зеркале, в безмятежной глади заливчика, манившего прохладой и тишиной.
Все стояли на палубе и смотрели на прекрасную землю.
— Ровно у нас в Гульёнках, — вздохнул Тишка, поглядывая искоса на Головнина. — Вот бы искупаться!
— Здесь, брат, не очень покупаешься! — отозвался гардемарин Якушкин. — Живо черные слопают. Они самого Кука почти что съели.
— На этом острове Кука не было, он сюда не заходил, — заметил стоявший рядом Хлебников.
— Да, — подтвердил Головнин, — здесь еще не ступала нога европейца.
— Может статься, мы будем первыми? — сказал Рикорд.
— Мне самому сие ласкается, — признался Василий Михайлович. — Но как нас встретят жители?
— Разве у нас нет пушек? — спокойно и мрачно проговорил Мур.
— Мы не для того сюда пришли, мичман Мур, — строго заметил Головнин. — Мы, русские, должны нести этим людям просвещение, а не смертоносные залпы из пушек.
И он велел держать курс на остров Тана, где дымил вулкан.
