Жюль Верн - Ледяной Сфинкс
Хотя я и не разделял безоговорочно ожиданий Лена Гая, я был счастлив, что он поборол уныние. Вдруг при счастливом завершении поисков мне удастся уговорить его продолжить их, теперь уже ради Артура Пима?
«Халбрейн» медленно скользила по поверхности прозрачной воды, кишевшей рыбой всех известных видов. Морских птиц стало больше, чем раньше, и они, уже не ведая страха, летали вокруг мачт и садились отдохнуть на реи. Матросы подняли на борт несколько белых лент длиною в пять-шесть футов, оказавшихся колониями миллионов крошечных моллюсков, переливающихся всеми цветами радуги.
Вдали показались киты, бодро выпускающие в воздух фонтаны, и я заметил, что все они плывут к югу. Оставалось предположить, что море в этом направлении простирается достаточно далеко.
Шхуна прошла еще две-три мили, не пытаясь ускорить ход. Представшая нашим взорам береговая линия тянулась с северо-запада на юго-восток — в этом, по крайней мере, не могло быть никаких сомнений. Однако и после трех часов, на протяжении которых шхуна приближалась к суше, мы не могли ничего на ней разглядеть, даже и при помощи подзорных труб. Экипаж, столпившийся на полубаке, помалкивал, не выдавая своих чувств. Джэм Уэст, проведший целых десять минут на вантах фок-мачты, откуда он наблюдал за горизонтом, не смог рассказать ничего определенного.
Я стоял у левого борта позади рубки, не сводя глаз с линии, где море сливалось с небом, непрерывность которой нарушалась только на востоке. Неожиданно ко мне приблизился боцман и без всяких предисловий выпалил:
— Разрешите поделиться с вами одной мыслью, мистер Джорлинг…
— Делитесь, боцман, только не рассчитывайте, что я поспешу согласиться с ней, даже если она покажется мне верной, — отвечал я.
— Моя мысль верная, и чем ближе мы будем подходить, тем это будет яснее
— во всяком случае, тому, кто наделен зрением.
— Выкладывайте вашу мысль!
— Она заключается в том, что перед нами никакая не земля, мистер Джорлинг…
— Что это вы такое говорите, боцман?!
— Приглядитесь внимательнее. Вытяните палец и посмотрите вправо от него…
Я повиновался.
— Видите? Пусть виски из фляжки станет мне поперек горла, если все эти массы не перемещаются, только не относительно шхуны, а относительно друг друга…
— И вы заключаете из этого, что…
— … это движущиеся айсберги.
— Айсберги?!
— Они самые, мистер Джорлинг.
Неужели боцман прав? Выходит, нас ожидает немалое разочарование… Раз это не берег, а просто ледяные горы, дрейфующие в океане, то…
Очень скоро к тому же мнению склонился весь экипаж, и никто уже не верил, что в той стороне лежит какая-то земля. Еще через десять минут наблюдатель в «сорочьем гнезде» крикнул, что северо-запада к нам приближается флотилия айсбергов, которая может перерезать нам путь.
Новость эта привела всех в сильнейшее уныние. Прощай последняя надежда! Для капитана Лена Гая это было весьма болезненным ударом. Выходило, что земли, затерянные в южных морях, следовало искать в еще более высоких широтах, безо всякой, впрочем, надежды на успех…
— Поворачивай назад! Назад! — раздался дружный крик.
Да, матросы с Фолклендов в один голос выразили свою волю, требуя немедленного возвращения, — им не понадобилось даже Хирна. Более того, большинство старой команды придерживалось, как видно, того же мнения.
Джэм Уэст, не посмев призвать их к молчанию, замер, дожидаясь команды капитана. Гратиан плотнее сжал рукоятки штурвала, готовясь к развороту, а его товарищи, взявшись за кнехты, ждали сигнала, чтобы отдать шкоты.
Дирк Петерс неподвижно стоял, прислонившись к фок-мачте, с опущенной головой, поникший, с перекошенным ртом, не в силах вымолвить ни слова. Внезапно он бросил на меня взгляд— о, что это был за взгляд, полный одновременно мольбы и ярости!..
Не знаю, что за сила заставила меня вмешаться, еще раз подать голос… Наверное, все дело было в последнем доводе, неожиданно пришедшем мне в голову, — доводе, в разумности которого никто не смог бы усомниться. Итак, я взял слово, решившись переспорить и убедить всех до одного, и в голосе моем прозвучало столько убежденности, что никто не осмелился меня прервать. Вот в чем состояла, собственно, моя речь:
— Нет! Еще остается надежда!.. Земля не может быть далеко! Перед нами вовсе не паковые льды, образующиеся в открытом море из-за накапливания льда. Ведь это айсберги, а айсберги обязательно должны откалываться от твердого основания, то есть континента или на худой конец острова. Время для вскрытия льда наступило недавно, поэтому они не могли отойти далеко от суши… Позади айсбергов нас ждет берег, на котором они образовались… Еще сутки, максимум двое — и вот тогда, если земля так и не покажется, капитан отдаст команду поворачивать на север!
Я не знал, удалось ли мне убедить их или следовало еще раз помахать приманкой в виде премии, воспользовавшись тем, что среди них не было на этот раз Хирна, который наверняка стал бы подстрекать их, крича, что их опять обманывают и что шхуну ждет неминуемая гибель…
Тут мне на помощь пришел боцман со своей неизменной усмешкой.
— Верно сказано. Я, к примеру, придерживаюсь того же мнения, что и мистер Джорлинг. Земля наверняка совсем рядом… Отправившись на ее поиски за айсберги, мы запросто ее отыщем и при этом не слишком перетрудимся… Всего-то градус к югу — что за беда, тем более что от этого в карманах зашелестят лишние сотни долларов? Не будем забывать, что их приятно не только распихивать по карманам, но и извлекать оттуда!..
Кок Эндикотт решил поддержать своего приятеля боцмана.
— Вот здорово— доллары! — закричал он, показывая два ряда зубов ослепительной белизны.
Теперь все зависело от экипажа: прислушается ли он к доводам Харлигерли или вздумает сопротивляться, если «Халбрейн» устремится в направлении айсбергов?..
Лен Гай снова взялся за подзорную трубу и направил ее на скользящие по воде льдины. Понаблюдав за ними какое-то время с величайшим вниманием, он твердо приказал:
— Курс зюйд-зюйд-вест!
Джэм Уэст отдал команду провести необходимый маневр.
Немного поколебавшись, матросы предпочли повиноваться и принялись брасопить реи и натягивать шкоты; паруса шхуны наполнились ветром, и она ускорила ход.
Когда маневр завершился, я подошел к боцману и, отозвав его в сторонку, сказал:
— Спасибо, боцман!
— Что ж, мистер Джорлинг, — отвечал он, качая головой, — на этот раз обошлось. Но в следующий раз уже нельзя будет налегать на фал изо всех сил. Тогда уже все пойдут против меня, даже Эндикотт…
— Однако в моих словах не было ни капли неправды…— с живостью возразил я.
