Юрий Степанчук - Звезда и ключ Индийского океана
В конце декабря в обществе дружбы «Маврикий — СССР» узнали, что впервые на остров прибывают с дружеским визитом советские военные корабли. 17 декабря Ананд был в толпе встречающих крейсер «Адмирал Сенявин» и эскадренный миноносец «Способный». Была разработана программа пребывания советских моряков на Маврикии. Предусматривались визит к премьер-министру, возложение венков к памятникам В. И. Ленину и жертвам двух мировых войн. Моряки должны были выступить с концертами, посетить общество «Маврикий — СССР».
Выступивший на встрече в Обществе премьер-министр подчеркнул особое значение дружеской миссии советских кораблей. Адмирал Маслов произнес в ответ короткую, но яркую речь, которая произвела на всех большое впечатление. Перед уходом кораблей советским морякам было предложено посадить дерево в Памплемусе, чтобы увековечить память об их визите.
27 декабря. Тихое солнечное утро. Празднично одетая толпа. Гимны Маврикия и Советского Союза, исполненные оркестром моряков. На каком же дереве остановить выбор? И выбрали так называемое «буа макак», родина которого остров Маврикий.
— Когда я подал саженец, — рассказывал Ананд, — адмирал меня поблагодарил. Как выросло дерево! Какая у него густая крона, а ведь ему всего семь лет! В тот же день мы проводили корабли и долго еще вспоминали ваших моряков.
Я спросил, что же собой представляет «буа макак»? Ананд привел кузена, серьезного парня, который работал здесь, в Памплемусе. Он сказал, что «буа макак», как его называют по-креольски — эндемичное дерева Маврикия, часто росло вместе с эбеновыми деревьями и выделялось среди них более светлой корой. У него прочная твердая древесина темно-коричневого тона, которую голландцы, поселившиеся на Маврикии в 1638 году, заготовляли наряду с эбеновой. Сейчас это дерево можно увидеть в основном в заповедниках.
Мы продолжили осмотр сада и заглянули туда, где жили сухопутные черепахи, доставленные с острова Альдабра. Черепах держали в небольшом загоне, вокруг которого сейчас толпились взрослые и дети. Они бросали за ограду ветки, и черепахи, высовывая головы из-под своих тяжелых прочных панцирей, поворачивали их к веткам и не спеша ползли, чтобы попробовать их. Я с интересом наблюдал за этими последними черепахами Индийского океана, которых на протяжении почти трехсот лет нещадно истребляли люди и которые еще живут на крохотном атолле Альдабра.
И вот настало время моего отъезда на родину. Оно совпало с очередным праздником индомаврикийцев, словно специально для того, чтобы у меня остались самые светлые воспоминания об острове. Уезжал я во время дивали — индуистского праздника света и надежды. «Дивали» — искаженное санскритское слово «дипавали», что значит «гроздь огней».
Вечером в субботу на острове зажглись тысячи огней. К маврикийцам пришло в этот вечер умиротворение, ощущение неизбежности того, что все их несбыточные желания сбудутся. Ведь это праздник победы добра над злом.
Грех было в этот вечер не посмотреть иллюминацию. Дома а Кюрпипе окружены живой изгородью из подстриженного бамбука. Светлые тона строений едва заметны в зелени деревьев, особенно в массивах, примыкающих к Ботаническому саду и склонам кратера вулкана Тру-О-Серф. Но обычная уединенность покинула эти уютные места на время праздника. Дорожки в садах, подсвеченные по обеим сторонам пунктирами огней, словно приглашали войти. Приветливо выглядели и очертания домов, словно нарисованные на темном фоне яркой светящейся краской. Ощущение полной гармонии и какой-то удивительной сказочности в палисадниках усиливалось, когда вспыхивали разноцветные бенгальские огни, освещая нарядную детвору. Счастливый и радостный смех сопровождал веселую трескотню фейерверков.
Дивали — один из самых значительных праздников индусов. Его возникновение относится к временам мифического царя Рамы и его супруги, прекрасной Ситы. Они, как известно, 14 лет были в изгнании. Раму несправедливо лишили трона в собственном царстве. За этой бедой последовала и другая. Коварный царь Ланки Разана похищает у Рамы Ситу. Естественно, Сита была женщиной необыкновенной красоты, и Равана вполне мог в нее влюбиться, но разве это дает основание уводить жену от собственного мужа?
Восстановить справедливость помог Раме главный советник обезьяньего царя Хануман. Он обнаружил место, где спрятали Ситу, посеял панику среди воинов врага, а когда Рама и его брат были в схватке смертельно ранены, он слетал в Гималаи за чудодейственными травами, спасшими раненым жизнь. При такой поддержке Рама добивается возврата потери, и после долгого изгнания они с Ситой отправляются в свое царство, где их приветствуют и указывают путь огнями. Правда и справедливость восторжествовали!
К дивали готовятся заранее. Иллюминация, небольшие традиционные глиняные чаши (дивы), в которых в горчичном масле плавает фитиль, дополнены теперь электрическими разноцветными лампочками, их развешивают на домах и деревьях.
Тщательно убирается дом, двор, наводится идеальная чистота. Ведь кроме истории с Рамой и Ситой есть еще одна причина праздновать дивали. В этот день чтится богиня Лакшми, супруга бога Вишну, покровительница благополучия и удачи. Разве могут ее милости оставить кого-либо равнодушным?
Женщины готовят сладости и угощают ими детей и соседей. Дивали это еще и праздник изобилия, щедрости и надежды на то, что благополучие не забудет дом, освещенный праздничными огнями.
Это время подводить итоги всему сделанному. С удивлением я узнал, что некоторые торговые дома и фирмы закрывают к дивали свои счета и торговые журналы, с тем чтобы, помолившись богине Лакшми, начать все заново.
Традиционная оболочка праздника наполняется новым современным содержанием. Рвение, с которым отмечаются древние индийские праздники, — это своего рода протест против напора буржуазной культуры бывших метрополий, желание сохранить свое лицо и приобрести в историческом прошлом силы для борьбы в сложном мире.
На следующий день продолжались сборы в дорогу. Было воскресенье, и обычная лихорадка недели сменилась относительным спокойствием. К пяти часам уже все было готово. Оставались два с половиной часа, которые мне можно было использовать по своему усмотрению. Я не нашел ничего лучше, как еще раз пройтись по полюбившемуся маршруту. Минуя зеленые бамбуковые изгороди соседних домов, я вскоре ступил на главную аллею Ботанического сада. У самого входа меня вновь встретил огромный дуб, напомнив о родных северных лесах, а дальше в свои права вступили тропики и дали вволю налюбоваться роскошными творениями.
