Зинаида Шишова - Великое плавание
Я смотрю на кристалл. Отражая и повторяя слабые огоньки, он весь заключен в чешую из света, а дымчатое облако как бы застыло в его таинственной глубине.
Я прищуриваю глаза, и мне кажется, что длинные искры с шипением разлетаются от его граней, но больше я ничего не вижу.
В смущении я наклоняюсь над камнем, но в это время за моей спиной раздается голос адмирала.
— Я вижу, — в волнении восклицает он, — да, я вижу самого себя на берегу острова! Как это странно и чудно! Дальше, что предстоит мне дальше?
— Я вижу длинные переходы, воинов на конях, дивные фигуры дикарей, они бродят совершенно голыми. — говорит мавр.
— А золото? — перебивает адмирал. — Не видишь ли ты золота?
— Я вижу, — медленно произносит мавр, — сражения и победы. Тебе предстоит много трудов, ты будешь подвергаться опасностям и болезням, тебе будет угрожать смерть. Но не бойся, вот опять появляется фигура юноши. Он, как добрый ангел, следует за тобой.
— Не Франческо ли это? — в раздумье говорит адмирал, взглянув на меня.
— У него большие глаза и черные прямые волосы, — возражает мавр. — Он отводит от тебя стрелы дикаря, он бережет тебя в опасности.
— Кто же он? — восклицает адмирал в нетерпении.
— Ищи его на острове. Он не здесь, он где-то далеко. Ищи его и найди, потому что судьба твоя неразрывно связана с его судьбой; он доставит тебе славу и богатство.
— Это Орниччо! — вдруг восклицает адмирал. — Конечно, это он! Недаром я все время ощущаю его отсутствие.
— Посмотри сюда, — говорит мавр. — Что ты видишь в глубине кристалла?
— Орниччо! — восклицает адмирал. — Да, это несомненно он. Но что это он несет в руках? Это что-то тяжелое. Он подходит к человеку, сидящему на коне. Господи, да это я сам сижу на коне! Он протягивает мне что-то. Как сильно блестит этот предмет на солнце! Неужели это правда и морена не солгала мне?… Франческо, подойди сюда! Исполняются заветные мечты моей жизни. Подойди сюда. Ты видишь, что протягивает мне твой друг?
Огромный холодный кристалл сияет передо мной голубоватым светом. Повторенную и искаженную его гранями, я вижу в нем белую руку адмирала. Чтобы скрыть свое смущение, я низко склоняюсь над камнем.
— Я вижу, — бормочу я с трудом, — он протягивает вам что-то большое и тяжелое. Как сильно блестит этот предмет на солнце! — в смущении повторяю я слова адмирала.
— Это корона! Это корона, Франческо! Орниччо мне протягивает корону! — кричит адмирал.
Вдруг я чувствую, что рука, которой он опирался на мое плечо, становится слишком тяжелой для меня. И, оглянувшись, вижу, что краска заметно сбегает с лица адмирала и он, ловя открытым ртом воздух, начинает падать на ковер.
ГЛАВА XI,
в которой повторяются приключения первого путешествия
Отплытие наше из Кадиса первоначально было назначено на 6 октября, но после предсказания мавра господин стал так торопиться с приготовлениями, что 25 сентября 1493 года мы уже снялись с якорей. В состав нашей флотилии входило одно крупное адмиральское судно — «Мария-Галанте»,[80] четыре грузовых корабля меньших размеров и двенадцать малых карак. Командирами наших лучших кораблей были назначены Алонсо Мендель, Алонсо Перес Ролдан, Бартоломео Перес и Перес Ниньо.
Много разного народа толпилось на палубах наших кораблей в момент отплытия, а еще больше остававшихся провожало счастливцев завистливыми взглядами. Кроме матросов, солдат-пехотинцев и кавалеристов, ремесленников и земледельцев, с нами отправлялась целая толпа искателей приключений, ищущих в Новом Свете наживы и развлечения.
Возможно, что это свидетельствует о моем дурном нраве, но я очень порадовался, узнав, что от услуг пажа Педро Сальседы господин мой адмирал отказался, да и сам Сальседа не выказывал большого желания снова отправиться в путешествие. Его мечты о богатой стране Индии мало вязались с тем, что ему пришлось испытать. Педро де Торресоса на «Маргиланте» тоже не видно было.
Из людей же, воодушевленных более высокими целями, я могу назвать Диего Колона, явившегося в Испанию разделить трудности путешествия со своим славным братом, синьора Хуана де ла Косу, космографа, отца Антония де Морачену, известного своими трудами по изучению и описанию Земли, и севильского врача — доктора Чанку.
Я имею возможность перечислять их, так как эти люди плывут с нами на флагманском судне; что же творится на других кораблях, я не берусь опирать. Я знаю только, что вся наша флотилия нагружена лошадьми, домашним скотом, птицей, земледельческими орудиями, семенами, плодовыми деревьями-саженцами и запасом различных товаров для обмена с индейцами.
Нашего доброго Аотака не было с нами. Принц Хуан оставил его своим пажем до нашего возвращения в Европу.
В ночь перед отплытием, когда уже всем командам было приказано не сходить с кораблей, нас окликнули с небольшой галеры и потребовали спустить трап. Так как все люди экипажа должны были находиться уже по местам, часовые отказались выполнить требование.
Адмирал, вышедший на шум, повелел принять вновь прибывших, и через минуту вся палуба заполнилась блеском и звоном оружия. Красное пламя факелов дрожало на латах и шлемах с перьями.
Я захотел поближе разглядеть начальника отряда, ради которого мой строгий господин нарушил свое приказание.
Мне указали на молодого человека, почти юношу, с красивым бледным лицом и живыми черными глазами. Он стоял, опираясь на длинный, не по росту, меч, и следил за тем, как размещали людей его отряда.
Это был дон Алонсо де Охеда, дальний родственник короля, назначенный впоследствии капитаном одной из наших карак. Небольшое желтое облачко бежало по горизонту, приближаясь к кораблю. Внезапно сорвался сильный ветер. Он поднял целую тучу мелких брызг, и, если бы мы не находились в море, я готов был бы поклясться, что это пыль, поднимаемая жарким сирокко летом на дорогах.
Опытные моряки с опаской поглядывали по сторонам. Было похоже на то, что приближается буря.
Мы только что благополучно миновали Саргассово море, обойдя его с юга. Ветер все время дул попутный, и наша флотилия нисколько не пострадала в пути. Паруса и снасти имели такой же свежий вид, как и в день отплытия.
Поэтому командиры успокаивали неопытных, убеждая их, что наши суда в состоянии перенести какую угодно бурю.
Был канун святого Симеона, и отец Антоний де Морачена предложил отслужить молебен этому святому, чтобы он отвратил от нас беду.
Но еще не наступил вечер, когда шквал налетел с такой силой, что «Мария-Галанте» врезалась в бок «Кардеры» и сбила ей форштевень.
