Петр Козьма - Наш человек в Мьянме
А те, кто принимает эту пищу, получают должную дозу почтительного отношения к монахам, в том числе и со стороны друзей, попадающихся навстречу. В этот момент забываются все разногласия и старые обиды. Жители деревни приветствуют не своих друзей, а монахов с их статусом. И тем, кто идет в этом строю, такое почтение, безусловно, импонирует, хотя оно обращено и не совсем к ним, как к физическим Аунгам, Чжо и Сейнам. Поэтому несколько коробят в русских книгах фразы о том, что мьянманские монахи «собирают подаяние» или «живут на подаяние». Подаяние — для нищих и убогих, а в случае с монахами — это именно жертвование, совсем с другой мотивацией и с другими чувствами.
На мой взгляд, одна из причин такого уважительного отношения к монахам — не только в том, что монахи служат учению Будды, которое свято для абсолютного большинства мьяманцев. Каждый встречный понимает: через год пойдет в монахи и он, а значит, получит свою дозу почтения монашескому статусу, каким бы мелким и ничтожным человеком он ни был в жизни. И поэтому он с открытым сердцем сегодня оказывает такое же почтение другому монаху.
Можно сказать, что временное монашество в буддизме — это еще и воплощение принципа социальной справедливости, когда у каждого есть шанс быть почитаемым. Если не в этот раз, то на следующий год, когда тот, кто сегодня оказывает знаки почтения, сам станет монахом. Лично мне кажется, что если бы не это психологическое понимание равенства возможностей, почтения к монашескому статусу в мьянманском буддизме было бы куда меньше.
То, что большинство монахов в монастыре являются членами семей жителей близлежащей деревни — это хорошо. Монастырь и жители деревни чувствуют себя как одна большая семья. С сайядо приходят советоваться, его приглашают на торжественные церемонии, ему помогают в ведении монастырских дел. Монахи в Мьянме, кстати, не могут голосовать на выборах, потому что они служат Будде и его учению, а не светской власти. Тем не менее, от одного слова сайядо зависит то, как проголосует вся деревня.
Кстати, как показывает практика, самые авторитетные сайядо — это не показные праведники, святые до неприличия. Сайядо — это часто по-житейски мудрые люди, которые сами имеют немалый жизненный опыт, а значит, и моральное право давать советы другим: я видел нескольких сайядо с весьма живописными татуировками в память об очень непростой и насыщенной событиями жизни, Такие люди обычно стопроцентно святыми не бывают. В лучшем случае они курят, а число монахов, жующих бетель, особенно на селе, весьма высоко. Но если сайядо жует бетель и при разговоре с вами сплевывает красную слюну в стоящий рядом алюминиевый горшок, неприличным это никто не сочтет. Главное — ему верят и считают, что его совет или его присутствие на церемонии очень помогут в жизни.
Я знал одного сайядо, про которого ходили слухи, что он лечит укус змей тем, что водит палочкой вокруг раны укушенного, и человек поправляется. К такому сайядо ходили за советом очень многие, уважая и почитая его как обладателя мистической силы, и, видимо, без этого сайядо жизнь в окрестных деревнях была бы куда хуже, чем при нем. Какое при этом имело значение, жует ли этот сайядо бетель?..
С таких же позиций сайядо зачастую подходит и к монахам, допустившим мелкие нарушения монашеского обета. Если даже он и решит вмешаться, то, скорее всего, он просто коротко напомнит нарушителю, что такое поведение для монаха неправильно. Буддистский монах не должен сердиться и предаваться отрицательным эмоциям, поэтому это будет сказано максимально доброжелательным тоном. При этом предполагается, что если человек побрил голову и надел тинган, он должен сам понимать, куда и зачем он пришел, а значит, осознавать смысл своих поступков и степень ответственности за них. Он уже наказал сам себя, совершив проступок и ухудшив себе карму: какой смысл его ругать после этого? Тем не менее, практика порицания монахов все-таки иногда применяется. С провинившимся монахом могут, например, вообще не разговаривать несколько дней, и есть он будет отдельно от всех. А самое суровое наказание — это изгнание монаха из монастыря.
Вообще, сайядо в мьянманском буддизме — это основное звено самоорганизации сангхи (буддистского монашества). Мьянманский буддизм — очень древний: Тхеравада — это самая старая из школ буддизма, существующих в наши дни. Кроме того, он устроен по принципу отдельных самоуправляемых монашеских общин, поэтому никакого религиозного начальства над сайядо нет, в отличие, например, от другой школы буддизма, Махаяны, где есть «вертикаль» с фигурой Далай Ламы на самом верху. Конечно, время от времени особенно авторитетные сайядо встречаются и обсуждают вопросы религии, но там тоже все равны, и принятые решения, как правило, носят рекомендательный характер. Хотя к уважаемым и авторитетным сайядо принято прислушиваться.
Есть еще комитет Сангха Маха Наяка — государственный орган, сформированный в 1980 году для взаимодействия государства с монахами. Хотя формально он должен следить за соблюдением в монастырях монашеских канонов, но на деле государство через него лишь пытается препятствовать участию монахов в политической жизни страны, оставляя другие, менее принципиальные вопросы монашеской жизни на регулирование самим монахам. Поэтому в основном комитет совместно с министерством по делам религии помогает решать только узкий круг «мирских» вопросов, например, выделение земли для монастыря, регистрацию монахов и монашеских общин, споры о собственности. Под эгидой этого же органа с сайядо проводятся специальные курсы, например, по вопросам ведения монастырского хозяйства и взаимодействия с местными властями. Что же касается организации повседневной жизни в монастыре, то в этой сфере принимает решения сайядо, и только он. Правда, с одним «но»: все решения сайядо должны находиться в рамках Винаи — древнего кодекса поведения буддистских монахов, насчитывающего 227 правил. Правда, сами сайядо признают, что Виная допускает возможность для очень творческого истолкования некоторых своих положений.
Один из моих друзей рассказывал о сайядо одного из монастырей в округе Сагайн, который передал стоящий на отшибе пустой монастырский дом у дороги под караоке-клуб. Если учесть, что иногда вывеска караоке-клуба в Мьянме — на самом деле только прикрытие для куда более свободных поступков, становится понятна вся неоднозначность этого решения сайядо. Тем не менее, критикам сайядо сказал, что каждый сам в ответе, чем ему заниматься в доме, стоящем на монастырской территории. А монастырю нужно строить бетонную дорогу, и денег взять больше неоткуда, кроме как от владельцев караоке-клуба.
