Жюль Верн - Дунайский лоцман
Согласно одной легенде, которая долго считалась географической истиной, Дунай рождался в саду принца Фюрстенберга. Колыбелью его будто бы был мраморный бассейн, в котором многочисленные туристы наполняли свои кубки. Не у края ли этого неисчерпаемого водоема нужно ожидать Илиа Бруша утром 10 августа?
Нет, не здесь подлинный источник великой реки. Теперь известно, что он образован слиянием двух ручьев, Бреге и Бригаха, которые ниспадают с высоты в восемьсот семьдесят пять метров и протекают через Шварцвальдский лес. Их воды смешиваются у Донауэшингена, на несколько лье выше Зигмарингена, и объединяются под общим названием Дунай.
Если какой-либо из ручьев больше другого заслуживает считаться рекой, то это Бреге, длиною тридцать семь километров, и начинается он в Брисгау.
Наиболее осведомленные сказали, что местом отправления Илиа Бруша,— если он все же намерен осуществить свой план,— будет Донауэшинген. Там и собрались провожающие, в большинстве члены «Дунайской лиги», во главе с президентом Миклеско.
С утра 10 августа они, как по команде, сошлись у слияния двух ручьев. Но время шло, а герой дня не показывался.
— Он не явится,— сказал один.
— Просто мистификатор,— молвил другой.
— А мы настоящие простаки! — добавил Михаил Михайлович, скромно торжествуя.
Только президент Миклеско настойчиво защищал Илиа Бруша.
— Нет,— уверял он,— я никогда и мысли не допущу, что член «Дунайской лиги» вздумает дурачить своих товарищей!… Илиа Бруш запоздал. Наберемся терпения. Мы вот-вот его увидим.
Господин Миклеско оказался прав в своем доверии. Незадолго до десяти часов кто-то наиболее внимательный и зоркий крикнул:
— Вот он!… Вот он!…
Из-за поворота показалась лодка. Минуя быстрину, она жалась к берегу. На корме стоял человек с веслом,— тот самый, который несколько дней назад появился на конкурсе «Дунайской лиги» и завоевал два первых приза, мадьяр Илиа Бруш.
Возле группы провожающих лодка остановилась, на берег полетел небольшой якорь. Рыболов высадился, любопытные сгрудились вокруг него. Без сомнения, он не ожидал увидеть такую многочисленную компанию и выглядел несколько смущенным.
Президент Миклеско подошел к чемпиону и протянул руку, которую Илиа Бруш почтительно пожал, сняв шапку из меха выдры.
— Коллега Илиа Бруш,— произнес господин Миклеско с чисто президентской важностью,— я счастлив видеть достославного победителя на нашем конкурсе.
Победитель поклонился в знак благодарности. Президент продолжал:
— Раз мы встретились с вами у истоков нашей интернациональной реки, мы заключаем, что вы начинаете приводить в исполнение проект спуститься до устья с удочкой в руке.
— Разумеется, господин президент,— ответил Илиа Бруш.
— И вы начинаете плавание сегодня?
— Вернее, сейчас же, господин президент.
— В этой лодке?
— Именно так.
— Никогда не причаливая к берегу?
— Нет, кроме как ночью.
— Но вы ведь знаете, что речь идет о трех тысячах километров?
— По десять лье в день это займет немногим более двух месяцев.
— В таком случае счастливого пути, Илиа Бруш!
— Благодарю вас, господин президент!
Путешественник поклонился в последний раз и ступил на борт своего суденышка, любопытные же теснились, чтобы увидеть, как он отправится.
Он взял удочку, насадил наживку, положил удилище на скамейку, поднял якорь на борт, оттолкнул лодку сильным ударом багра, потом, сев на корме, закинул удочку.
Минутой спустя он ее вытащил. На крючке бился усач[11]. Это показалось счастливым предзнаменованием, и вся компания приветствовала криками «хох!» лауреата «Дунайской лиги».
Глава III
ПАССАЖИР ИЛИА БРУША
Он начался, этот спуск по великой реке. Илиа Брушу предстояло путешествие через одно герцогство — Баден, через два королевства — Вюртемберг и Баварию, через две империи — Австро-Венгрию и Турцию, через три княжества — Гогенцоллерн, Сербию и Румынию. Оригинальный рыболов мог не страшиться усталости во время этого долгого плавания протяженностью около семисот лье. Течение Дуная должно было донести его до самого устья со скоростью немного больше лье в час, то есть в среднем пятьдесят километров в день. Через два месяца он будет, таким образом, у цели путешествия при условии, что никакая случайность не задержит его в пути. Но почему он должен подвергнуться задержкам?
Лодка Илиа Бруша, схожая с плоскодонной баржей, была двенадцати футов[12] длины, шириной в четыре фута посредине. Впереди под круглой крышей — рубка, или, если угодно, каюта, где могли укрыться двое. Внутри ящики по бокам содержали скромный гардероб владельца и предназначались для отдыха. Задняя часть сундуков образовала скамейку, и на ней помещались кухонные принадлежности.
Излишне говорить, что на барже имелись все снасти, что полагаются всякому настоящему рыболову. Илиа Бруш не мог без них обойтись, ибо обязался во время путешествия существовать исключительно плодами ловли, если не питаясь рыбой, то меняя ее на звонкую монету, что позволило бы разнообразить меню, не нарушая условий своего плана.
Впрочем, наблюдатель, который не сводил бы глаз с Илиа Бруша, по справедливости удивился бы тому малому усердию, с каким лауреат «Дунайской лиги» относился к ужению, что являлось единственным оправданием эксцентрического предприятия. Когда Бруш чувствовал, что за ним не следят посторонние взгляды, он спешил сменить удочку на весло и греб изо всех сил, стараясь ускорить бег лодки. Напротив, когда несколько любопытных появлялись на берегу или встречался перевозчик, чемпион тотчас схватывал свое профессиональное орудие и с обычной ловкостью почти немедленно вытаскивал из воды прекрасную рыбу, что вызывало аплодисменты зрителей. Однако как только зевак скрывало течение реки, а паромщик исчезал за поворотом, удильщик снова брался за весло и разгонял баржу.
Имел ли Илиа Бруш причину сократить срок путешествия, каковое, впрочем, никто не вынуждал его предпринимать? Что об этом ни думай, а продвигался он довольно быстро. Увлекаемый течением, быстрым у начала реки, а в дальнейшем более медленным, гребя всегда, когда представлялся благоприятный случай, он делал восемь километров в час, если не больше.
Миновав несколько мелких поселений, он оставил позади Тутлинген, более значительный городок, не останавливаясь, хотя несколько почитателей подавали с берега знаки причалить. Илиа Бруш отклонил жестом приглашение.
