Владимир Обручев - Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность
До реки Или шли через западные предгория Джунгарского Алатау; большой киргизский аул встретили только на реке Каратал; эти киргизы, принадлежавшие к Большой орде, отнеслись к русским дружелюбно и дали им проводником Булека, который затем, по поручению Перемышльского, вел от имени отряда переговоры с населением. Через реку Или переправились на привезенных с собою лодках, пушки перевезли на построенном пароме, лошади перебрались вплавь. Берега реки были безлесны и пустынны; от Или до подножия Тянь-шаня тянулась равнина, гладкая, как скатерть; над ней крутой стеной поднималась первая цепь гор с вечноснеговыми вершинами.
Отряд остановился у выхода реки Алма-ата из гор, а немного западнее собрались заилийские киргизы на народное вече, которое должно было решить вопрос о мире или войне с русскими, вторгшимися в чужую страну. Собрание разделилось на две партии; одна во главе с Таучубеком советовала прогнать русских обратно за Или, как годом раньше был прогнан отряд Гудковского; другая партия, которую возглавлял Диканбай, склонялась к миру с русскими. Два или три дня спорили; партия мира взяла верх, и Таучубек вынужден был удалиться со своими сторонниками за первый хребет в долину реки Чу. В лагерь отряда стали приходить киргизы с верблюдами, навьюченными бурдюками — кожаными мешками с кумысом для угощения казаков. Кумыса было так много, что каждому досталось по чашке.
Отряд выбрал для зимней стоянки долину реки Иссык, к востоку от Алма-ата; навозили бревен из гор и построили два домика — под лазарет и квартиру начальника; для остальных офицеров и казаков вырыли землянки. До зимы было еще далеко, и люди отдыхали, наслаждаясь теплом и картинами природы. Вокруг стоянки зрели дикие яблоки, на склонах ущелья Иссык росли абрикосовые деревья. Потанин сделал экскурсию вверх по этому ущелью, заросшему густым еловым лесом, к водопаду, который падает с гор белой завесой, напоминающей дверь в юрту; отсюда и название реки: иссык — по-киргизски — дверь. Выше водопада, в долине, Потанин увидел два озера с изумрудной водой. Вечные снега на горах, зеленые альпийские озера, дикорастущие фруктовые деревья, густые травы, в которых путаются ноги лошадей, теплые ночи — все это произвело на сибиряка, выросшего на равнинах Пресновска и Омска, чарующее впечатление, возбуждая в его памяти кавказские поэмы и стихи Лермонтова.
Служба на стоянке была легкая и оставляла много свободного времени. Григорий Николаевич подружился с Бардашевым, переводчиком отряда, и через него доставал книжки журнала «Современник»,[11] который выписывал Перемышльский. Впечатления от пережитого в походе, от живописной природы и чтения передового журнала пробудили в друзьях мысль издавать при отряде рукописный журнал; привлекли еще одного офицера. В журнале были помещены рассказы, исторические и военные статьи, юмористика с карикатурами.
Выбор местности под зимовку оказался неудачным. У подножия Тянь-шаня выпал глубокий снег, и отряд очутился в безвыходном положении. Лошадей не отогнали своевременно к р. Или, где снега почти нет и животные могут пастись зимой в степи. В Иссыке они не могли добывать траву из-под глубокого снега, и к весне половина табуна пала от голода. Отряд не мог получать продовольствия с базы; не доставлялась даже легкая почта. В отряде вышли мука и соль, не было мяса; осталась только ячменная крупа, из которой варили кашу и пекли хлеб без соли. Вместо чая варили корни шиповника, которые добывали на склонах гор. К счастью, зима в этой стране кончается рано; уже в начале марта появились первые цветы.
Когда подошва гор очистилась от снега и зацвели яблони, Перемышльский перевел отряд обратно на реку Алма-ата. Здесь он начал строить укрепление, позже названное «Верным» и превратившееся в город.[12] На этой стоянке отряд начали беспокоить киргизы партии Таучубека; они пытались угнать лошадей отряда. Чтобы угнать чужой табун, киргизы обычно поступали так: несколько всадников с криками «ай гай» скакали через табун, а лошади бросались вслед за ними. Однако всякий раз, когда киргизы Таучубека делали это с табуном отряда, часовые стреляли, и табун останавливался. Почти каждую ночь тревога поднимала людей, раздавались выстрелы, крики, бил барабан, около пушек загорались фитили. Смельчаки дошли до того, что однажды вечером, когда в лагере никто еще не спал, унесли весь ужин из кухни начальника.
Перемышльский через агентов узнал, что Таучубек замышляет большой набег на русских, и решил предупредить его. Он взял сотню казаков и ракетную батарею и отправился в долину реки Чу. Потанин участвовал в этом походе; шли по ночам, а днем укрывались в глубоких оврагах. Но днем, под лучами солнца, было трудно заснуть, и люди во время ночных переходов дремали в седлах. Лошади в оврагах плохо кормились и также уставали. Перед последним ночным переходом Перемышльский сказал казакам речь, в которой разъяснил им, что отряду предстоит напасть на аул Таучубека, захватить его табуны и стада, взять в плен его самого и его семью, причем не следует убивать людей и оскорблять женщин; сопротивляющихся надо лишь связывать по рукам и ногам.
Набег удался не вполне. Хотя в ауле все еще спали, но Таучубек успел вместе с женами вскочить на лошадей и ускакать; захватили только младшего сына с женами (старший был в отсутствии), табун лошадей до 700 голов и огромное стадо баранов; последних, впрочем, пришлось оставить, так как они слишком задержали бы отряд.
Потанин, которого Перемышльский оставил с 10 казаками в арьергарде, следуя за отрядом, подбирал отсталых казаков и падавших от усталости лошадей, подвергая нападению группы киргизов, которые сбрасывали камни со склонов гор на казаков и стреляли из-за скал. Двух отставших казаков киргизы взяли в плен.
Выйдя из гор, отряд пошел назад, к р. Алма-ата; шли теперь днем, а ночью спали. Табун двигался в середине отряда, казаки и офицеры составляли вокруг него кольцо; каждый держал свою лошадь на поводу, на длинном аркане, чтобы она могла щипать траву; в случае тревоги все могли быстро вскочить на коней. Когда до р. Алма-ата оставалось сделать один переход, встретили нескольких киргизов, которые, перебивая свою речь возгласами «джан, джан!» (война), сообщили, что, пока отряд ходил к аулу Таучубека, его старший сын с джигитами напал на оставшихся на стоянке казаков, бывших на сенокосе, и четырех из них убил. На обратном пути с набега он, по их рассказам, неожиданно заметив авангард возвращавшегося отряда Перемышльского, скрылся в горах. Перемышльский вызвал охотников преследовать его. Десяток казаков и Потанин вышли на вызов; однако на своих усталых лошадях
