Зинаида Шишова - Великое плавание
Нашлись смельчаки, которые, вопреки желанию королевы, пытались оспаривать юридическую законность королевской грамоты.
К таким людям принадлежал глава совета по делам Индии — севильский архидиакон синьор Хуан Родриго де Фонсека.
Когда ему не удалось опорочить королевскую грамоту, он принялся за дело с другого конца. Ссылаясь на огромные расходы по снаряжению флотилии, он настаивал, чтобы монархи сократили число личной прислуги адмирала. Требования господина были действительно чрезмерны для сына бедного шерстобита.
Такие действия Фонсеки, конечно, могли бы остановить кого угодно, но только не господина моего, адмирала. Он обратился к королеве с просьбой не только не уменьшать его штата, но, наоборот, увеличить его против установленного ранее.
Он ссылался при этом на необходимость внушить властителям вновь открытых стран уважение к богатству и могуществу Соединенного королевства.
Так как Изабелла, почти не задумываясь, выполняла все требования адмирала, то и эта его просьба была удовлетворена. В Фонсеке же он нажил себе злейшего врага. Таким образом, на пути адмирала, усыпанном розами, стали попадаться и тернии.
Снабжение и снаряжение экспедиции были поручены торговому дому Джованни Берарди и его компаньону Америко Веспуччи. И вот, если оказывалось, что бочка с вином плохо запечатана или в солонине завелись черви, враги адмирала глубокомысленно ссылались на то, что Берарди — итальянец и что адмирал готов получить гнилой провиант от земляка, лишь бы лишить испанских купцов заработков и выгод.
Для вооружения экспедиции был открыт государственный арсенал, и все военные припасы, заброшенные после Мавританских войн и сложенные в Альхамбре,[76] были отданы в распоряжение адмирала. Господин предпочитал легкие старинные аркебузы недавно введенным тяжелым мушкетам, и в этом его враги тоже пытались усмотреть нежелание прославить испанское оружие.
Но каждый, видевший индейцев-карибов, согласится, что дальнобойные мушкеты необходимы в Европе, где противник вооружен таким же образом, а против луков и самострелов хороши легкие аркебузы.
К чести королевы нужно сказать, что она прекратила разговоры о низком происхождении адмирала. Нисколько не задумываясь, она взяла ко двору обоих его сыновей: Диего — от первой жены и Фердинанда — от второй. Диего она сделала пажем наследного принца Хуана.
Нарекания на пристрастие господина к итальянцам она опровергла, поручив своим юристам доказать, что, проживая столь долгое время в Севилье, флорентинцы Берарди уже могут считаться испанцами. Что же касается недоброкачественности продуктов, то синьору Фонсеке было предложено учредить при совете по делам Индии должность контролера по снабжению.
Если о первом нашем путешествии в Европе знали понаслышке редкие ученые-географы, то второй нашей экспедицией заинтересовался весь христианский мир.
Для распространения католицизма в новых землях папа Александр VI Борхиа, имя которого итальянцы переделали на Борджиа, назначил своим наместником бенедиктинца патера Буйля и под его власть отдал еще одиннадцать монахов. Таким образом, как сказал синьор Марио, наши друзья индейцы не будут терпеть недостатка в проповедниках.
Вполне понятно, что открытия Колона не на шутку обеспокоили правителей другой могущественной морской державы, Португалии. И очень скоро стало известно, что португальский король Жуан II тайком снаряжает собственную экспедицию на запад. Тогда Фердинанд также решился прибегнуть к хитрости.
Он послал в Португалию Лопе де Эреру, человека умного и дальновидного, постигшего все искусство дипломатии при мелких и вероломных итальянских дворах. Ему было поручено добиться от Жуана II обещания, что до выяснения спорных вопросов ни одно португальское судно не отправится в Море-Океан. А тем временем представитель Фердинанда в Ватикане[77] убеждал его святейшество помочь Соединенному королевству против домогательств Португалии; господин же мой, адмирал, получил предписание ускорить снаряжение флотилии.
Король Жуан поздно догадался об этой хитрости.
Дипломатические переговоры при португальском дворе затянулись на три с половиной месяца. Папа за это время успел издать последнюю демаркационную буллу,[78] окончательно закрепляющую права Соединенного королевства на земли, простирающиеся на запад от острова Ферро, а все наши семнадцать кораблей были совершенно готовы к отплытию.
Я, конечно, мало понимаю в придворных хитростях и все изложенное выше сообщаю со слов синьора Марио, который был так добр, что взялся мне разъяснить все тонкости испанской и португальской политики.
Он объяснил мне также, почему бедный люд в приморских городах недоброжелательно отнесся к адмиралу и всей его свите, хотя господин мой, находясь в отличном расположении духа, милостиво обращался даже с последним нищим.
Дело в том, что наши постоянные россказни о золоте и огромные закупки продуктов и товаров для экспедиции привели к тому, что деньги в Соединенном королевстве стали терять цену. Люди, надеявшиеся за океаном найти золото в неограниченном количестве, с беспечностью прокучивали и проедали имеющиеся у них суммы, возбуждая ненависть и негодование тех, кому эти деньги доставались с большим трудом.
ГЛАВА IX
Предсказание цыганки
Королева, по-видимому без всяких усилий, разогнала тучи, собиравшиеся над головой адмирала, но все-таки зависть одних и злоба других часто не давали ему покоя.
Так как у адмирала было много врагов, ему приходилось все приготовления к экспедиции проверять самолично. Это отнимало много времени и здоровья.
Его опять стали томить бессонница и сильные головные боли, и поэтому часто ночами, вместо того чтобы спать, мы бродили по улицам города.
Как непохожи были эти странствования на наши прогулки по Генуе с синьором Томазо! В то время как добрый хозяин мой все свое свободное время старался обратить на то, чтобы просветить мой ум, господин адмирал никогда не удостаивал меня такой чести.
Самой обычной фразой в его устах была: «Ты еще молод и глуп и не поймешь этого» или «Но не тебе, сыну простого мужика, помышлять об этом!» И подумать только, что это говорил сын бедного шерстобита!
В ночь на 15 сентября мы, возвращаясь во дворец адмирала, заметили на лестнице человеческую фигуру, издали напоминающую груду лохмотьев. Подойдя поближе, мы разглядели молодую женщину-цыганку, которая спала, положив голову на мраморную ступеньку.
