Евгений Зингер - Между Полюсом и Европой
Недалеко от места, где ещё несколько лет назад стоял эллинг, на самом верху холма, спускающегося к Конгс-фьорду, мы увидели издали два монумента.
Памятник, расположенный ближе к посёлку, вырублен из серой каменной глыбы. Над именами шестерых авиаторов — Амундсена, Дитрихсона, Элсуорта, Фойхта, Омдаля и Рисер-Ларсена — высечены силуэты двух самолётов, а между ними характерный профиль начальника экспедиции. Внизу выбита дата: «21 мая 1925». Монумент вскоре после завершения этого полёта был сооружён шахтёрами Ню-Олесунна в знак высочайшего уважения и любви к отважным людям, впервые дерзнувшим отправиться на гидропланах к Северному полюсу. Авторство проекта принадлежит директору Кингсбейской угольной компании М. Кнутсену, в доме которого жил Руал Амундсен. Весной 1926 года перед вылетом на дирижабле «Норвегия» в Северную Америку Амундсен видел каменный монолит, поставленный в его честь. Через два года этому сооружению суждено было стать, к великой скорби, самым северным памятником известному исследователю и путешественнику.
С тех пор минуло более 40 лет. Колючие зимние ветры, ураганные пурги, леденящие морозы, обильные снегопады и летние дожди «расписались» на каменной плите царапинами и трещинами…
В основании другого памятника 19 разноцветных мраморных плиток — по одной из каждой области Италии. Над ними скорбно возвышаются восемь высоких крестов — по числу погибших участников экспедиции Нобиле на дирижабле «Италия». Верхушки крестов сплетены — символ великого братства и взаимопомощи людей на Земле. На чёрной доске, обращённой к Северному полюсу, написано: «Пали за благородное дело человеческого познания…» Ниже начертаны имена учёных Мальмгрена и Понтремоли, журналиста Лаго и членов экипажа дирижабля — Алессандрини, Ардуино, Помеллы, Каратти и Чиакко. Их братской могилой навсегда стал Ледовитый океан. Ниже фамилий ещё одна надпись — обращение к богу: «Властелин одиноких, ты, принявший последние призывы наших любимых и знающий тайну их ледяных обителей, храни их покой и сделай так, чтобы никто не забыл эти жертвы». На противоположной, южной стороне памятника начертано: «Всем полярным исследователям всех времён и народов». На западной доске слова, посвящённые памяти девяти отважных авиаторов, погибших при спасении экспедиции Нобиле: «Мы помним Амундсена и всех тех, кто пожертвовал жизнью ради высочайшей человеческой солидарности». На восточной стороне прикреплена четвёртая доска: «Павшим на Северном полюсе, к XXXV годовщине полярной экспедиции дирижабля „Италия“. Комитет по оказанию почестей итальянцам под руководством отставных авиаторов города Адро (Брешия)».
Изготовленный в Италии памятник был привезён в Ню-Олесунн и установлен в 1963 году — в 35-ю годовщину со дня катастрофы Дирижабля «Италия».
Местные цветы красивы, но они очень недолговечны, и приезжающие сюда люди создали «вечные» венки — из камня. На склоне холма перед памятниками среди мхов выложены кусочками белого известняка названия нескольких экспедиций и просто отдельные имена.
Обнажив головы, долго стоим на вершине холма — месте, которое навсегда останется символом единения людей на земном шаре. Мне вспомнились справедливые слова, сказанные Умберто Нобиле вскоре после катастрофы: «Тысячелетняя тайна полярных областей дёшево не достаётся… Риск заключается в самой природе таких предприятий, как наше… Быть пионером — это честь, которая оплачивается дорого…»
Возвращаемся в посёлок. Около соседнего дома молодые люди разгружают небольшую ручную тележку с экспедиционным имуществом. Это наши новые знакомые — французские коллеги, изучающие ледники и побережье Конгс-фьорда и соседние с ним районы. Вскоре подходит ещё один человек — средних лет, с увесистым рюкзаком. В его коренастой, крепко скроенной фигуре угадывается бывалый моряк. И действительно, Пьер-Андре Муле — аквалангист, а заодно капитан, механик, моторист и матрос экспедиционного мотобота. Во время второй мировой войны он был участником французского Сопротивления — воевал на подводной лодке в армии Освобождения генерала де Голля. Незадолго до приезда на Шпицберген Пьер работал в океанографической экспедиции Жака Ива Кусто. Товарищи зовут его просто Пам — по первым буквам двойного имени и фамилии.
Пам связывается по транзисторному радиотелефону со своей базой и после короткого разговора передаёт нам приглашение начальника экспедиции профессора Жана Корбеля посетить их станцию в ближайшее воскресенье.
Через день отправляемся в гости в сопровождении Пьера. Дороги нет. Идём прямо по ледяному припаю, прыгая через разводья и трещины. Часто ноги проваливаются по колено в воду. Выручают незаменимые в таких случаях высокие резиновые сапоги. Ещё издали замечаем мачты, на которых развеваются флаги Франции и Норвегии. Затем показываются красные домики и приземистые палатки, пестреющие вокруг них. Это и есть база экспедиции Национального центра научных исследований Франции. Она находится в глубине фьорда, километрах в шести от Ню-Олесунна. Рядом возвышается белый искривлённый язык ледника Восточный Ловен, спускающегося из соседней горной долины. На снегу чётко выделяются тонкие полосы следов, оставленные лыжами и мотонартами, которые называются здесь сноускутерами («снежный скутер»). Видно, что французские гляциологи кропотливо изучают этот «домашний» ледник.
Около базы нас встречает высокий энергичный человек в коротких резиновых сапогах, яркой тёплой ковбойке и без головного убора. Это и есть начальник гляциологической экспедиции профессор Жан Корбель. Известный французский учёный тут же увлекает прибывших гостей в свой научный «городок», расположенный на территории базы. Здесь он знакомит нас с профессором-климатологом Шарлем Пеги и другими сотрудниками экспедиции. Вместе с ними осматриваем лаборатории, гидрологическую и метеорологическую станции.
После экскурсии заходим в один из красных металлических домиков. Прямо из раздевалки попадаем в кают-компанию экспедиции. Справа, у сплошных окон, стоят два длинных стола, а напротив — чугунная печка с плитой, кухонный стол, мойка, полки и шкафы с продуктами и посудой. Столовая напоминает скорее дачную веранду, застеклённую так, будто бы здесь не 79-я параллель, а по крайней мере Ницца.
Сегодня удивительно ясный и необычный для июня день. Ещё вчера грязно-серые кучевые облака закрывали все небо многослойной пеленой. Перед самым сном лохматые тучи начали медленно уползать в сторону дальних гор, а проснувшись утром, мы увидели, что день обещает быть безоблачным, празднично-весенним. Яркое солнце висело над ледниковым плато Хольтедаля ослепительной шарообразной лампой. Золотистые лучи светила, не часто балующие эти места своим скупым теплом, торопились «освободить» промёрзшую землю от зимнего наряда. Засверкали во всей своей первозданной, словно картинной, красе ледяные языки, заиграли тысячи бликов на их хрустальной бахроме, спускающейся в воду. Почернели прибрежные равнины и горные пирамиды, стараясь сбросить с себя снежное покрывало. Зашумели талые воды, быстро сбегая со склонов и постепенно собираясь в бурные шумливые потоки. Морской лёд, ещё крепко припаянный к берегу на несколько километров до самого верховья залива, начал «худеть» на глазах. Участились оглушительные залпы ледниковых «орудий», оповещавших всю округу о рождении нового айсберга в Конгс-фьорде…
