Евгений Зингер - Между Полюсом и Европой
…Уютный деревянный дом цвета тёмной охры (около него мы приземлились). В нём жил Руал Амундсен во время подготовки к броску на полюс. Ныне это добротное двухэтажное здание норвежцы приспособили под небольшой госпиталь.
Поблизости находится почтовое отделение и радиостанция. В общем-то самая обыкновенная почта, каких на земле многие-многие тысячи. Но когда мы отправляли письма, почтовый работник (по совместительству ещё радиотелеграфист и метеоролог-наблюдатель) поставил на всех конвертах специальный знак. В его центре изображён усатый тюлень, лежащий на льдине, а вокруг текст на английском языке: «Самый северный населённый пункт мира Кингбей 79 градусов северной широты Свальбард». Иметь такой редкий конверт в своих коллекциях мечтают многие филателисты мира. Поэтому на столе ню-олесуннского «почтаря» скопились десятки различных писем и открыток с оплаченным ответом. Все их авторы просят одно и то же: поставить специальный кингсбейский штемпель и погасить местной печатью марки на конверте.
Туристы, попавшие в Ню-Олесунн, могут получить за несколько крон специальное свидетельство, в котором сказано, что мистер такой-то или мисс такая-то соблаговолили тогда-то посетить «самое северное в мире поселение». Нам этот документ не дали. Может быть, потому, что на советском высокоширотном архипелаге Земля Франца-Иосифа имеются несколько населённых пунктов, расположенных ещё севернее Кингсбея: полярная станция «Остров Рудольфа», обсерватория «Дружная» имени известного полярника Героя Советского Союза Э. Т. Кренкеля, посёлок Нагурское. Специальный знак, по-видимому, продолжают ставить на конвертах не только в силу одной привычки, но и в целях туристической и филателистической рекламы норвежского полярного архипелага.
У норвежцев существует регулярное сообщение судов между портом Тромсё и посёлками архипелага. Раз в неделю тихий Королевский залив оглашает гудок небольшого белоснежного теплохода. Его маршрут начинается в Северной Норвегии и заканчивается у 80-й параллели. В пути туристы высаживаются помимо Ню-Олесунна в Лонгйире и на станции «Ис-фьорд радио», осматривают на севере фьорд Магдалены и бухту Вирго и другие живописные районы Шпицбергена. В каждом рейсе на седьмой день это судно сворачивает с «торного» морского пути в Грён-фьорд, чтобы удовлетворить любопытство пассажиров, желающих посмотреть с палубы на советский рудник Баренцбург…
Наибольший интерес у туристов обычно вызывает Кингсбей. Некоторые из них сменяют здесь шаткую палубу и тёплую каюту корабля на твёрдый, но часто заснеженный холодный берег залива. К их услугам имеется небольшая, но зато самая настоящая комфортабельная гостиница с соответствующим её высокоширотному положению названием — «Северный полюс»[2]. До очередного появления теплохода вездесущие туристы бродят по окрестностям Конгс-фьорда, знакомясь с памятными местами и памятниками, о которых речь пойдёт дальше. Наиболее смелые из них удаляются от Ню-Олесунна на много километров, совершая экскурсии вдоль берега, в горы и на ледники. Вернувшись домой, в значительно более тёплые края, такой турист потом долго ещё будет вспоминать дни, проведённые на Шпицбергене.
Во время нашего пребывания в Ню-Олесунне двухэтажный отель не пустовал: в нём останавливались граждане Норвегии, Швеции, США, ФРГ, Англии, Италии, Австрии и других стран. В этой гостинице жили одинокие и семьи, юные и престарелые дамы, люди спортивного вида и инвалиды…
Одна пожилая туристка из Вены как-то, гуляя по посёлку, забрела в дом, когда мы обедали. Знаний немецкого языка хватило, чтобы познакомиться, предложили неожиданной гостье разделить самодельную «полевую» трапезу. Старушка с заметным любопытством попробовала консервированные щи и гречневую кашу с говяжьей тушёнкой.
— Зер гут, мальчики! Зер гут! — услышали мы оценку. Сухощавая, не по годам бойкая и говорливая женщина оказалась интересной собеседницей, задав «работу» главному переводчику Троицкому и его помощнику Михалёву — нашему местному «полиглоту». Мы узнали, что австрийка после смерти мужа, будучи одиноким человеком, увлеклась, невзирая на солидный возраст, международным туризмом и повидала благодаря этому много стран и народов, а вот в полярную страну попала впервые.
— Я потрясена! — воскликнула туристка. — Здесь так красиво, но безжизненно, это место не для человека. Я не могу понять ваших жён! Как они могли отпустить вас сюда, во льды, да ещё на несколько месяцев? — С этими словами 73-летняя жительница Вены передала нам пакет, который лежал в её походной сумке. — Ради бога, съешьте хотя бы эти апельсины. Вы ведь, наверное, подорвали своё здоровье здесь и совсем не видите фруктов, Хотя это было ужасно нетактично и неприлично, но мы, словно сговорившись, дружно рассмеялись, услышав такие слова.
На следующий день отправляемся в свой первый маршрут на ледник Западный Ловен. Предварительно обходим весь посёлок. Привязанные к большим барабанам из-под кабеля ездовые собаки подымают неимоверный вой и лай. Увидев нас, они рассчитывают получить лакомый кусок нерпятины. Напротив над дверью длинного одноэтажного деревянного дома, окрашенного в ядовито-синий цвет, висит броская вывеска «Мексика». Так шутливо назвали свою постоянную базу участники многолетней геологической экспедиции Кембриджского университета. Кое-где ещё сохранились остатки наиболее северной ветки узкоколейной железной дороги, по которой ещё два года назад пыхтели мини-паровозики, таскавшие добытый уголь на берег. Один из них норвежцы оставили стоять здесь на рельсах, поблизости от угольного причала, специально, как памятник о былом угольном величии Ню-Олесунна. Не стало рудника, не стало и узкоколейки, опустел некогда шумный шахтёрский городок, прославившийся на весь мир ещё в 20-х годах…
По гравийно-шлаковой дороге выходим на его восточную окраину и направляемся прямо к высокой треугольной металлической мачте. Неожиданно нас «атакуют» агрессивные крачки. Одна из них даже ухитряется больно ударить клювом по голове зазевавшегося Корякина. Приходится моментально «ощетиниться» лыжными палками… Но вот мы наконец подходим к ажурной мачте. Неужели к ней причаливали дирижабли «Норвегия» и «Италия» перед полётами в неизвестность? Даже как-то не очень верится, но факт остаётся фактом — да, причаливали! Оригинальное сооружение хорошо сохранилось и, вероятно, смогло бы и теперь, по прошествии 40 лет, снова держать воздушные корабли на «привязи».
Чуть в стороне хаотично валяются толстые деревянные балки с мощными болтами и гайками да куски полуистлевшего брезента и заржавленного железа. Это все, что осталось от некогда огромного эллинга, совсем недавно ещё возвышавшегося над Ню-Олесунном. Немые свидетели героической истории освоения Арктики, словно памятники, напоминают потомкам о подвиге людей, совершенном в конце 20-х годов нашего века.
