Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали
Осмотрев продовольственные припасы на пятьдесят человек, Кумик пришел к невеселому выводу: если бы здесь египтяне не настигли беглецов, им осталось бы только повернуть назад. И не было бы у азиатов погибших товарищей. Правда, не было бы и корабля.
Гибель пятерых товарищей, в том числе общего любимца и спасителя Вальтиа, вызвала в азиатах скорбь и жажду новой мести. Раздались призывы: погрузиться в лодки, засыпать египтян стрелами и атаковать с тыла, одновременно с атакой всадников с фронта — и через полчаса ни одного живого врага на этой земле не останется! Паладиг стоял за этот план.
Однако Кумик пребывал в глубокой задумчивости. Из двадцати семи азиатов выбыло из строя восемь, в том числе пятеро — навсегда. Трое тяжелораненых поправятся нескоро. Оставшихся людей едва хватит, чтобы усадить за весла. А путь предстоит еще долгий, в этом финикиец уже не сомневался, от его раннего оптимизма не осталось и следа. Да и стоит ли погибать, когда уже открыта дорога домой?
— Нет! — воскликнул он и стал излагать товарищам свои соображения.
Однако утихомирить разгоряченных друзей было не так-то просто. Особенно веское возражение привел Паладиг:
— Если мы не пойдем, расправляться с египтянами придется местным жителям одним. А ведь они пошли в бой ради нас. Так-то мы их отблагодарим!
— Им не придется больше сражаться, я уже кое-что придумал. Египтяне сами погибнут здесь, ни один не вернется в крепость!
И финикиец рассказал свою задумку. Раздались одобрительные возгласы, тем более что азарт боя уже проходил и каждый начинал думать только о возвращении домой. Кумик подобрал брошенный кормчим боевой рог и затрубил, он помнил морские звуковые сигналы египтян.
Египетский командир пребывал в самом мрачном расположении духа и вдруг услышал сигнал — приглашение на разговор. Сразу ожила отчаянная надежда. Азиаты отвязали одну из лодок, подплыли к берегу на две сотни локтей, чтобы предательская стрела им не угрожала, после чего Кумик повторил с корабля свой сигнал, а Нафо спрыгнул в воду и быстро поплыл к берегу, немного восточнее египтян. Там он сразу подошел к всадникам, нашел одного из вождей и начал, насколько позволяло знание языка, объяснять свой план. Как ни странно, вождь согласился сразу, аборигены тоже больше не хотели гибнуть понапрасну.
Оба тут же приблизились к кучке египтян, и Нафо издали прокричал предложение начальнику подойти, безопасность ему обещают. Чуть поколебавшись, египтянин приблизился, успев придать лицу выражение суровости. Нафо предложил начать переговоры, командир попробовал проявить фанаберию, дескать, будет разговаривать только с вождем, а не с мятежным рабом, но халдей тут же поставил его на место, напомнив, что корабль находится в руках именно бывших рабов. Суть предложений была в следующем: война прекращается, но египтяне должны сегодня же, до заката, убраться отсюда.
Командир заявил, что уйти отсюда он может без их разрешения, и горе тем, кто встанет на его пути. Нафо тут же напомнил, что на западе — огромная бесплодная пустыня и до дома египтяне не доберутся. Поэтому он хочет вернуть египтянам две лодки, часть продовольствия и кувшины для воды. Дальний путь на лодках вполне осуществим — азиаты это доказали делом. Командир даже перестал дышать, боясь спугнуть такое счастье. Как только египтяне получат лодки, они сразу же пойдут на абордаж, невзирая ни на какие потери, и тогда он доставит на корабле в свою крепость головы этих презренных чужеземцев как доказательство своей победы. Неужели эти противники такие наивные? Как же тогда они только что перехитрили его, многоопытного сына великой Черной земли?
Поколебавшись для вида, он стал предъявлять дополнительные требования: вернуть египтянам личные вещи, освободить пленного, захваченного всадниками, выдать раненых из селения (начальник не знал о состоявшейся резне беззащитных) и тела погибших товарищей. Нафо ответил, что может гарантировать только тела членов экипажа корабля, об остальных нужно просить вождя. Что же касается личных вещей, то это военная добыча, которую не возвращают. Вождь согласился на условия, египтянин тоже не стал упорствовать — все вещи он вернет силой.
Дав командиру насладиться сознанием собственной мудрости и хитрости, Нафо вдруг заявил:
— Это все не даром. За это вы отдадите нам свои луки.
Данное требование мгновенно перечеркнуло все замыслы египтянина. Без луков идти на абордаж — безумие. И он решительно восстал против. Тогда халдей в виде особой милости предложил оставить пять луков для охоты и защиты. После нового отказа Нафо вдруг заговорил с металлом в голосе:
— Я знаю, почему ты отказываешься возвращаться. Ты боишься, что тебя казнят за потерю корабля и гибель людей, за проваленную операцию. Но пойми, если ты приведешь назад лодки, то этим докажешь, что якобы догнал и перебил нас всех.
А корабль и часть людей погибли во время бури. Но если ты не согласен, я сейчас предложу все это твоим людям. Они сразу согласятся, их-то казнить вместо тебя не будут!
Халдей попал в самое больное место. Больше всего египтянин боялся бунта своих людей, доведенных до отчаяния. Поэтому он сразу отбросил спесь и попросил только оставить им десять луков вместо пяти. На это Нафо согласился легко и сразу начал обговаривать процедуру обмена. Нужно было спешить, так как приближался вечер. Пока шли переговоры, в селение уже возвращались женщины и дети, а товарищи отвели лодки за устье речки и успели сходить за оставленными у подножья бархана вещами. Верблюда отпустили на волю. Теперь, пока командир египтян знакомил воинов с результатами переговоров, халдей пошел в селение, чтобы отдать дань уважения погибшим местным бойцам. Тела уже были уложены на окраине, в тени деревьев, покрыты чистыми простынями. Женщины скорбно пели молитвы над погибшими, но не плакали: оплакивать погибших в сражении с внешними врагами не полагалось. Нафо низко поклонился каждому в отдельности, шепча молитву и глядя в уже побледневшие лица. Каково же было его смятение, когда в последнем убитом он узнал Эль-Кора! Несчастный юноша так и не дождался встречи с родными и не мог остаться в стороне от борьбы со своими недавними мучителями. Халдей решил сохранить все в тайне от товарищей, чтобы не вызвать новой вспышки мести. Тела египетских воинов лежали отдельно, ничем неприкрытые, и никто из аборигенов не интересовался причиной смерти раненых.
Вернувшись к берегу, Нафо приступил к осуществлению обмена. По его команде троих египетских воинов, без оружия, отвезли на лодке к кораблю, а сам он остался возле плотика. К последнему привязали конец одной из двух бухт длинных веревок, которые разматывались по мере удаления лодки. Противоположный конец другой веревки прикрепили к двум лодкам — их египтяне должны были вытянуть после погрузки продовольствия. Нафо остался заложником, но времени зря не терял. По его требованию воины складывали на плот луки и полупустые колчаны — много стрел сегодня осталось в пустыне; сам же азиат тщательно осматривал оружие, чтобы египтяне его не испортили. Впрочем, сейчас враги, сытые по горло войной, уже не помышляли о вредительстве — лишь бы заполучить средства для возвращения домой. Больше того, Нафо сумел завести с воинами-неграми доверительный разговор и узнал, что корабль этот действительно купеческий, доставивший продовольствие в крепость. Новый начальник гарнизона реквизировал судно и начал поспешную погоню. Сначала уловка азиатов сработала, и корабль поплыл по Лазурным водам на север, но там вскоре встретились кочевники, отрицавшие появление беглецов на суше. Тогда и был предпринят поход на восток, а захват Эль-Кора даже без допроса выдавал выбранное беглецами направление.
