Джек Лондон - Cердца трех
Наступила длительная пауза. Генри, который не постеснялся бы убить врага в честном бою, нарушил ее заявлением, что ему противна такая расправа.
— Закон беспощаден, — заявил Жестокий Праведник, и вновь наступила пауза.
— Пусть он умрет без выкупа, — промолвил один из гасиендадо. — Доказано, что он предатель. Собаке собачья смерть!
— Что скажешь ты? — торжественно произнес Слепой Бандит. — Что скажешь ты, пеон, перенесший столько побоев, человек, возрожденный сегодня, наполовину майя, возлюбленный прекрасной женщины? Должен ли этот человек умереть собачьей смертью из-за того, что нет выкупа?
— Это плохой человек, — молвил пеон. — Но почему-то у меня сегодня очень мягкое сердце. Будь у меня десять тысяч долларов золотом, я бы сам внес за него выкуп. Да, Святой и Справедливый, если бы я имел двести пятьдесят пезо, то заплатил бы даже свой долг гасиендадо, от которого меня освободили.
Слепое лицо старца озарилось внутренним светом и почти преобразилось.
— О возрожденный, — сказал он, — твоими устами говорит Бог.
Фрэнсис, быстро писавший что-то в своей чековой книжке, передал метиске чек, на котором еще не успели высохнуть чернила. Метиска прочитала вслух содержание чека.
— Дайте и мне сказать слово, — проговорил Фрэнсис. — Этот человек доказал, что он предатель, но пусть он не умрет собачьей смертью, которую заслужил.
— Нечего объяснять, — перебил Фрэнсиса Слепой Бандит. — Я человек разумный и не всегда жил в Кордильерах, некогда я занимался коммерцией в Барселоне. Я знаю Центральный банк химической промышленности в Нью-Йорке и в прежнее время был связан с ним через своих агентов. Чек выписан на десять тысяч долларов золотом. Человек, выписавший чек, сказал правду. Чек его подлинный. Знаю также, что он не будет телеграфировать в банк, чтобы приостановить платеж. Человек, вносящий выкуп за своего противника, должен быть или очень хорошим, или очень глупым, или уж очень богатым. Скажи мне, о человек, не виновна ли в этом прекрасная женщина?
И Фрэнсис, не смея смотреть ни направо, ни налево, ни на Леонсию, ни на Генри и глядя прямо в лицо Слепого Бандита, ответил, чувствуя, что иначе он не может ответить:
— Да, о Справедливый! Виновна в этом — прекрасная женщина.
Глава XII
В том самом месте, где пленникам раньше завязали глаза, кавалькада остановилась. Она состояла из нескольких бандитов, пеона, Леонсии, Генри и Фрэнсиса; пленники сидели с завязанными глазами верхом на мулах, тогда как пеон, тоже с завязанными глазами, шел пешком. Под таким же эскортом получасом раньше здесь проехали гасиендадо, начальник полиции со своими жандармами и Торрес.
С разрешения сурового предводителя пленники, которых должны были сейчас освободить, развязали себе глаза.
— Похоже на то, что я уже здесь был однажды, — со смехом сказал Генри, оглядываясь по сторонам и всматриваясь в окружающую местность.
— Похоже на то, что нефть продолжает гореть, — проговорил Фрэнсис, указывая на горизонт, скрытый пеленой черного дыма. — Пеон, посмотри-ка на дело своих рук! Ты гол как сокол и все же ты самый расточительный человек на свете. Я слыхал о пьяных нефтяных королях, зажигающих сигары тысячедолларовыми бумажками, но здесь ты сжигаешь миллион долларов в минуту.
— Я вовсе не бедняк, — похвалился пеон с таинственными нотками в голосе.
— Переодетый миллионер? — насмешливо спросил Генри.
— А где ты держишь свои капиталы? — ввернула Леонсия. — В Национальном банке химической промышленности?
Пеон не понял этой шутки, но почувствовал, что над ним насмехаются. Он обиженно выпрямился и гордо замолчал.
Суровый предводитель сказал:
— Отсюда вы можете идти каждый своей дорогой. Так повелел Справедливый. Вы, сеньоры, спешьтесь и передайте мне мулов. Вы, сеньорита, можете оставить себе мула. Справедливый дарит его вам, он никогда не позволит себе заставить даму идти пешком. Вам, двум сеньорам, идти будет нетрудно. Справедливый особенно рекомендует прогулку пешком богатому сеньору. Вот его слова: «Богатые люди мало ходят пешком. Это способствует развитию тучности, а тучность не способствует успеху у прекрасных женщин». Такова мудрость Справедливого.
— Затем он настоятельно советует пеону остаться в горах. В горах он встретит прекрасную женщину, так как должен обладать женщиной, и лучше всего, если эта женщина будет того же племени, что и он. Женщины Кордильер предназначены для мужчин Кордильер. Бог не любит смешения крови. Мула презирают на земле. Мир не предназначен для смешанной крови, но человек сам придумал очень многое. Смешение чистых рас дает нечистую расу. Никогда масло не смешается вполне с водой. Поскольку род порождает род, то только члены одного рода должны сочетаться друг с другом. Таковы слова Справедливого, которые я повторяю здесь по его приказанию. Он повелел мне добавить, что он знает то, о чем говорит, так как сам грешил точно таким же образом.
Волнение и замешательство охватили Генри и Фрэнсиса, принадлежащих к англосаксонской расе, и Леонсию, дитя Латинской Америки, когда они услышали эту заповедь Слепого Бандита. И Леонсия с ее женским чутьем, конечно, запротестовала бы против этого в присутствии каждого из двух любимых ею молодых людей, если бы рядом не было другого. Точно так же, конечно, протестовали бы Генри и Фрэнсис, если бы каждый остался наедине с ней. И все же у всех трех где-то в глубине души возникло пугающее убеждение в правильности слов Слепого Бандита, и смутное сознание невольного греха тяжким гнетом легло на сердце каждого.
Хруст и треск в кустарнике отвлекли их от этих мыслей: по склону холма спускался на отчаянно скользивших и сползавших вниз лошадях гасиендадо с несколькими спутниками. Он приветствовал дочь Солано исполненным глубокого уважения поклоном и с чуть меньшей сердечностью поздоровался с двумя мужчинами, находившимися под покровительством Энрико Солано.
— Где сейчас ваш благородный отец? — спросил он Леонсию. — У меня есть для него хорошие вести. Я заболел лихорадкой и провалялся в лагере несколько дней после того, как в последний раз виделся с вами. Но мои быстроногие гонцы при благоприятном ветре перебрались через лагуну Чирикви и добрались до Бокас-дель-Торо, а я воспользовался там правительственной радиостанцией. Начальник полиции Бокас-дель-Торо — мой друг, я обратился к президенту Панамы, товарищу моего детства; когда мы учились вместе и спали в одной комнате в Колоне, я так же часто тыкал его носом в грязь, как и он меня. В полученном мною ответе говорилось, что правосудие в Сан-Антонио было направлено по неправильному пути вследствие излишнего, хотя и достойного похвалы усердия начальника полиции, но что теперь все забыто, прощено, что полное официальное политическое прощение даровано навсегда всей благородной семье Солано и ее благородным друзьям-американцам.
