Ален Бомбар - За бортом по своей воле
— Корабль!
Действительно, справа по борту в двух с половиной милях от меня, пересекая мой курс, шел корабль. Это было крупное грузовое судно водоизмещением примерно в 7000 тонн. Оно двигалось на небольшой скорости. Меня, по-видимому, не заметили. Я бросился к гелиографу, чтобы обратить на себя внимание отраженным лучом солнца, как дети, пускающие зайчики в глаза прохожим.
Через некоторое время, которое мне показалось вечностью, меня заметили, и судно, изменив курс, направилось в мою сторону.
Настроение мое мгновенно улучшилось. Я почему-то сразу подумал, что это судно идет в один из портов Антильских островов и что земля, следовательно, близко. Быстро поднимаю мой маленький трехцветный флаг, укрепленный на конце весла. Какова же была моя гордость, когда я увидел, как на приближающемся судне трижды приподнялся и приспустился флаг «Юнион Джек»: так приветствуют только военные суда, встреченные в открытом море. Отвечаю, размахивая своим флажком. Но вот судно поравнялось со мной, и капитан поднимает рупор.
— Нужна помощь? — спрашивает он по-английски.
Я отвечаю:
— Скажите, пожалуйста, точное время и точную долготу.
— 49°50'.
Разница по сравнению с моими расчетами составляла ровно 10°, иначе говоря 600 миль.
Оглушенный этим известием, словно ударом молота по голове, в полнейшем отчаянии, я схватился за весла и начал подгребать к борту судна, лихорадочно твердя: «Тем хуже! Я вынес 53 дня! Хватит!»
Капитан спросил:
— Хотите подняться на борт?
Я подумал: «Тем хуже, пусть берут на борт, опыт окончен. В конце концов 53 дня в океане — прекрасное доказательство».
Поднимаюсь на борт «Аракаки», большого грузо-пассажирского судна, следующего из Ливерпуля. Меня встречает довольно полный и очень живой человек небольшого роста. На вид ему лет пятьдесят. Это капитан Картер из Ливерпуля. Он тотчас же предлагает:
— Мы вас доставим вместе с вашей лодкой в Британскую Гвиану, в Джорджтаун.
Сначала я соглашаюсь, но тут же вспоминаю о случае с «Сиди Феррук». Одновременно я представляю себе, как мои друзья, булонские моряки, скажут мне:
— Эге! Ты все-таки не переплыл Атлантический океан!
И тогда 53 дня жестоких испытаний потеряют всякую цену. Несмотря на то что моя теория получила достаточное подтверждение, для простых людей и особенно для мореплавателей сам факт, что я добрался до берега не на лодке, означал бы, что опыт не удался. Для того чтобы мой опыт мог спасать жизнь людей, нужно было обязательно с честью довести его до конца. Какую надежду породило бы среди моряков его успешное завершение! Поэтому я тотчас же взял себя в руки и попросил у капитана некоторое время для размышлений. Он предложил мне пока принять душ; я последовал его совету с благодарностью. Из душевой кабинки я совершенно случайно услышал разговор двух офицеров: «От этих французов никогда не знаешь, чего ждать!»
Итак, решение принято: буду продолжать плавание. Мысленно прикидываю — при той же скорости мне потребуется еще недели три. Сегодня 10 декабря, значит я буду на твердой земле числа 3 января; в таком случае для определения координат мне нужно книгу «Морские эфемериды»[56] на 1953 год.
Я еще моюсь под душем, когда ко мне приходит капитан и спрашивает:
— Вы согласитесь немножко перекусить?
Сначала отказываюсь, но он настаивает:
— Вы не можете отказаться от горячего завтрака.
Первый завтрак за 53 дня! О, я его хорошо запомнил: яйцо, совсем крохотный кусочек говяжьей печенки, ложка капусты[57] и немного фруктов. Этот более чем скромный завтрак, который впоследствии кое-кто ставил мне в вину, причинил моему желудку самые жестокие мучения за все время плавания.
После того как я позавтракал и отправил телеграмму жене, мне предложили осмотреть корабль. Навсегда запомнилась мне ослепительная офицерская кают-компания с кожаными креслами. Стол был накрыт для завтрака. Пассажиры пользовались подлинно британским комфортом. Глядя на все это, я повторял про себя: «Еще три недели, еще три недели!» Капитан провел меня в помещение, где находились карты. Здесь он показал мне точное местонахождение и указал на отклонения, которые необходимо будет учесть при приближении к суше. Он дал мне морской альманах со всеми необходимыми данными на 1953 год и, кроме того, подарил изумительное издание Британского адмиралтейства со своим посвящением.
И вот, слегка покачиваясь, но все же еще довольно твердо ступая, я направился к перилам. С борта уже свешивалась лестница, по которой я должен был спуститься на «Еретик». Капитан был взволнован. Весь экипаж ободрял меня и назначал мне свидание на суше. Когда я уже спускался по веревочной лестнице, капитан спросил:
— Что я могу для вас сделать? Мне это просто необходимо! Что бы вам доставило удовольствие, какие у вас желания?
Я вспомнил, что с самого начала пути не слышал Баха, и ответил, что мне очень хотелось бы в рождественскую ночь послушать VI Бранденбургский концерт.
— Если понадобится, я переверну весь мир, но даю вам слово, что в ночь под рождество вы услышите этот концерт.
Буксирная веревка брошена. «Аракака» ждет, чтобы я отплыл от ее страшного винта, который может затянуть мою лодку.
За это время поднялся небольшой ветер, и я поспешил им воспользоваться. Поднимаю парус и иду на запад.
Все это продолжалось часа полтора. «Аракака» снова пускает в ход машины и под оглушающий вой гудка медленно удаляется, трижды послав мне приветствие своим флагом.
Милая «Аракака», я знаю, что буду жалеть о тебе и говорить: «Почему я не воспользовался этим случаем, очевидно последним?..» Но для успеха моего опыта было совершенно необходимо, чтобы я шел вперед, чтобы я продолжал путь. По правде говоря, это было единственное, чем я впоследствии мог гордиться.
Возвращаюсь к своему судовому журналу:
«Среда 10 декабря. В среду со мной почти всегда что-нибудь случается. Я только что был на корабле, немного поел и плыву дальше. Но увы, я нахожусь всего лишь на 50° и мне остается еще 600 миль, то есть при моей скорости 15–20 дней пути. Больше мужества! Настроение улучшилось, но специалистам я ничего не прощу!
Теперь я могу правильно определить свою долготу. Как я ухитрился ошибиться и пометить время отъезда 12 часами 15 минутами, когда было не меньше 13.
Жинетта знает, что я жив, путешествие продолжается.
Господь бог преисполнен доброты.
Это был грузовой пароход „Аракака“, следующий из Ливерпуля в Гвиану. Должен признаться, что я едва не остался на борту».
В самом деле, увидеть корабль в этой части океана — случай исключительный, все говорило за то, что я мог бы плыть до самой земли, не повстречавшись ни с кем. Если б так случилось, я, очевидно, скоро сошел бы с ума. Убежденный, что земля совсем близко, я бы все больше времени проводил, всматриваясь в горизонт, утомляя мозг и глаза, и с каждым днем все больше падал духом. «Аракака», ты спасла меня не только тем, что успокоила мою семью, ты спасла меня морально!.. Я знаю теперь, где нахожусь. Больше того, я могу теперь определять свою долготу. Дело в том, что капитан показал мне среди морских таблиц маленькую табличку, называемую уравнением времени. Она давала ежедневную поправку, которую надо было отнимать от времени прохождения солнца через меридиан. Следовательно, мне было достаточно знать приблизительно час прохождения солнца через меридиан, чтобы определить с точностью до 60 миль свое местонахождение. Теперь я мог, наконец, плыть как полагается: часы мои были проверены и «Аракака» подарила мне новую батарею для радиоприемника.
