Люциан Воляновский - Почта в Никогда-Никогда
Далее мистер Уорелль быстро хватает змею правой рукой за голову, а левой — за хвост. Возможно, мое описание не слишком точно, поскольку известно, что змея состоит только из хвоста. Во всяком случае, после завершения первой фазы операции, если вы еще, конечно, живы, надо переходить к следующей. Так вот, змее подставляют тонкую резиновую пленку, натянутую на стеклянную банку. Именно в ней, когда разозленная змея укусит, и собирается на дне яд, который затем сушат в вакуумном аппарате и отсылают в Мельбурн. Для получения одного грамма яда надо выдоить десять тайпанов, пятьдесят тигровых змей или полтысячи коричневых. Змеи очень не любят дойки, поэтому на ферме довольно значительная текучесть кадров. Выдоенные экземпляры уничтожаются, покупаются новые. Мистер Уорелль — постоянный покупатель. Если вы когда-нибудь поймаете тайпана, высылайте его наложенным платежом. Мистер Уорелль просит только написать на ящике: «Самолетом до Сиднея, оттуда по железной дороге в Госфорд».
Я дал ему возможность убедиться лично, что на меня как на поставщика он рассчитывать не может, и учтиво распрощался.
Пан и «вилли-вилли»
Находясь на другом конце Австралии, вдали от Сиднея, я узнал, что над этим городом пронесся «вилли-вилли», то есть смерч. Я позвонил друзьям в Сидней. Приехавший из Варшавы молодой адвокат Александр Насельский сказал мне, что крыша соседнего дома была сорвана, угодила в его квартиру и повредила одну комнату. Потом она соскользнула на улицу, по пути зацепив стоящий под окнами «фольксваген».
— Алек, — кричу я в трубку, — а как Пан?
— Все в порядке, побежал за газетами…
Итак, я хочу вытащить из моего австралийского каталога карточку «Животные». Но не ждите от меня рассказов о кенгуру, эму, утконосах или коала. Это были бы, пожалуй, грустные истории, ведь множество представителей «живых ископаемых» австралийской фауны уже уничтожено, а утконос и коала находятся под строжайшей охраной. Оставшихся в живых коала можно еще увидеть, но только в заповедниках. Они питаются исключительно листьями эвкалипта, поэтому все время либо пьяны от одурманивающих компонентов этого дерева, либо находятся в сильном похмелье. А если к этому добавить, что стихия этих очаровательных сумчатых — ночь, то станет понятно, почему их можно видеть в основном только спящими. Те же, которые пусть нехотя, но все-таки карабкаются по стволам деревьев, вероятно, страдают бессонницей. Они смотрят на публику, посещающую заповедники, с таким же презрением, как оркестранты на посетителей питейных заведений. Ведь этих несчастных созданий зачастую стаскивают с дерева и тискают так, что понимаешь ту безграничную тоску, которую всегда выражают глаза коала.
Вернемся лучше к животным моих австралийских Друзей. Так вот, Пан — это симпатичный пудель супругов Насельских. Он не имеет никаких притязаний на цирковую славу, а его образование ограничивается умением подавать лапу и приносить газеты. Утром Пан тащит из садика на второй этаж рулон газет, который почтальон швырнул через заборчик. За доставку Пан получает одно собачье пирожное. Я безрезультатно пытался взбунтовать пса против эксплуатации, когда установил, что он получает тот же гонорар и по воскресеньям, когда газеты весят куда больше килограмма. Подавать лапу Пан считает самым надежным средством, оберегающим его от всех житейских неприятностей. Если на улице на него вдруг набрасывается огромный пес, Пан присаживается и трогательно подает агрессору лапу.
Пан любит ездить на машине, тогда ему не угрожают атаки других собак, и он может удовлетворить собственные снобистские капризы. Он садится на заднее сиденье и громко лает, чтобы на него обратили внимание коллеги, прогуливающиеся на собственных четырех лапах. Во всяком случае, все происходило именно так, когда хозяева возили его на старой колымаге, с трудом одолевавшей крутые подъемы Роз-Бей и других районов Сиднея. Наконец Пану удалось уговорить хозяев купить новую машину. Наверное, он воображал, что соседские псы лопнут от зависти. Однако, вручая супругам Насельским ключ от новой машины, продавец искоса посмотрел на собаку, которая вместе с хозяевами выбирала цвет, и сказал:
— Я бы советовал не впускать в автомобиль собачку, она обдерет обивку в салоне…
Хозяева последовали совету продавца. А Пан держится по-мужски — и вида не подает, какая это для него трагедия. Но он провожает машину далеко за границы своего квартала. На прямой Пан не может настичь ее, зато наверстывает на поворотах. Его коллегам такая погоня не по вкусу. С состраданием смотрят они, как запыхавшийся Пан мчится за автомобилем. Такова собачья жизнь.
Лающий попугай
В Кэрнсе, в тропической части Австралии, в доме мистера Леона Кулаковского настоящий зверинец. В ванне, рядом с душем, живет даже огромная зеленая лягушка. По вечерам она появляется в гостиной. Там на потолке, рядом с лампой, у нее собственный бар, работающий по принципу самообслуживания: лягушка поедает аппетитных москитов, мух и бабочек. По полу бегают пять китайских пинчеров. Один чистой породы, а остальных следовало бы, пожалуй, отнести к типу сторожевых. Их размеры определил не столько местный климат, где все растет очень буйно, сколько известный соседский соблазнитель собак. Каждый вечер всю пятерку тщательно осматривают, чтобы обнаружить клещей, настолько опасных, что, если их не удалить вовремя, может наступить паралич и смерть животного. Лай всей этой псарни вдохновлял старого попугая супругов Кулаковских, который после ухода хозяев на работу обычно сидел на суку дерева перед домом. Можно вообразить себе ужас жуликов, забравшихся на участок, когда они неожиданно услышали бешеный лай собак, который раздался к тому же из листвы высокого дерева…
В настоящее время перед домом разгуливает молодой попугай, который сам зовет себя по имени, без конца приговаривая:
— Хелло, Джордж, хелло, Джордж!
Два раза в день миссис Кулаковска подвязывает на шею юному попугаю нагрудннчек и запихивает ему в клюв овсянку и другие вкусные вещи. С окрестных деревьев раздаются громкие комментарии сказочно ярких диких птиц, которые больше всего ценят свободу, тем более что совершенно безнаказанно могут таскать из мисок у собак и попугаев лучшие куски.
Однажды к Кулаковским приехал гость, молодой австралиец, демобилизованный из армии после службы на Малайях. Поздно ночью у него начался сильный приступ малярии. Измученный и ослабевший, грелся он на следующий день на солнышке. Внимательно приглядевшись к оперению разгуливавшего по двору попугая, гость изрек:
— George is a lady[35].
