Милош Главса - Спящий пробуждается
Если же кровная месть не выполнена подобающим образом, тогда, по представлениям кабилов, на крышу дома садится птица Гама и пронзительно кричит: «Утолите мою жажду!» Она улетает, лишь намочив свой клюв в крови виновного.
Населенная кабилами, территория La Grande Kabylie имеет свои законы — жестокие и кровавые. Но разве законы «цивилизованного мира» менее жестоки и менее кровавы?
Еще одна особенность выделяет кабилов из остального мусульманского мира: положение женщины. Кабилка не носит шаршафа. Она полноправный партнер своего мужа, вероятно потому, что частые войны поставили жительницу гор плечом к плечу с ее мужем, братом, отцом.
Но, возможно, что причина этого лежит гораздо глубже и упирается своими корнями в детство человечества.
На пороге цивилизации мужчина охотился на львов, кабанов, куропаток. Но у него было примитивное оружие, и поэтому результат охоты всегда был делом случая. Женщины же занимались земледелием. Только благодаря их труду все были обеспечены пищей. Отсюда то независимое положение, которое сохранили кабилки до сегодняшнего дня. Возможно, здесь сказалось и влияние христианства. У мусульман кабилов большим уважением пользуется Иисус, пророк Иса. И кабилы знают, что Иса — это «бен М’риам», сын Марии.
— Да, у нас в Бир Зейраме жена полноправный партнер своего мужа, — подтверждает Смайл. — Поэтому мне и в голову не приходит жениться.
Последний путь человека
Тихий вечер в Бир Зейраме. Вместо зеленого аперитива на террасе отеля «Алетти» — козье молоко в хижине Бенбарека Смайла.
Из расположенного неподалеку каменного строения несутся дикие вопли. Кто-то, как безумный, колотит в жестяную банку. Ко всему этому присоединяется рев ослов и собачий лай.
— Хассим… Хассим… — раздается завывающий голос.
— Что случилось? — встревожился один из чехословаков.
Все выглядело так, словно местная противовоздушная оборона объявила учебную воздушную тревогу.
— Не волнуйтесь, — успокаивает нас Смайл, — вчера умер старый еврей Хассим, кожевник. Это лишь объявление о начале похорон. Через минуту вы увидите траурный обряд.
И в самом деле!
Немного погодя у дверей каменного дома Хассима собирается процессия. Центром внимания служит осел, к спине которого привязан ангареб. Это сплетенные из веревок носилки, в них находится тело покойника. За ослом идут седовласая вдова умершего, братья и другие родственники.
Родных умершего можно отличить с первого взгляда. Голова у них обмотана куском грязноватой ткани. Родственники с жалобными, протяжными воплями бьют по голове ладонями. Вдова покойника вымазала лицо грязью и посыпала его дорожной пылью. Все хором причитают, словно по указке невидимого дирижера.
«Иа Хассим… Иа Хассим…»
Чтобы лучше видеть, мы подходим ближе и слышим причитания:
«Такова судьба».
«Господь утешит тебя, брат».
«Счастлив Хассим, он будет жить вечно».
«Завидуйте Хассиму, он смотрит в лицо господу».
Дарбука и другие местные музыкальные инструменты выводят однообразную, постоянно повторяющуюся мелодию. Звучание струн сопровождает каждое значительное событие в жизни кабила.
Так же однообразны постоянно повторяющиеся причитания. Гнусавые и лживые голоса воспевают деяния старого Хассима:
«Его уста имели лишь один язык».
«Его гири всегда были верными».
«Его ладонь была всегда раскрыта».
«Его душа жаждала справедливости».
В последний раз нестройный, разноголосый хор захлебывается в надгробном вопле, и похоронная процессия отправляется в путь. На спине у осла раскачивается ангареб с телом Хассима.
Жители Бир Зейрама собрались со всего плоскогорья. И по мере того как процессия продвигалась вперед, каждый старался хоть несколько шагов пройти рядом с покойником, держась за носилки.
Вдруг — что это?
Как будто из другого мира донесся звон колокола. Тонкий, чистый металлический звук. Мы поворачиваем головы. Пытаемся определить, откуда раздается этот звук, здесь, в центре мусульманского мира, наполненного кровной местью.
Ага, на краю селения, посреди колючих смоковниц, на крутом склоне горы, расположена небольшая часовенка — памятник христианскому миссионеру, который жил здесь в 1852–1867 годах.
Очевидно, благодаря ему чистый звон христианского колокола сопровождает сегодня старика еврея на мусульманское кладбище.
Разве не сказал сам пророк, что и христиане и евреи попадут в рай, если они жили согласно их вере и если тела их были после смерти омыты? И разве он потом не сказал, что вечно будут питаться падалью те, чьи уста признают святой ислам, но в сердцах которых нет бога?
Да, умер человек. Неважно, какого цвета была у него кожа, взывал ли он к Иисусу, Моисею или Мухаммеду. Здесь, под кабильским небосводом, у порога неба, мы тоже скорбим по поводу смерти человека. Растроганный, стоит у гроба покойника и весь Бир Зейрам.
«Прими к себе своего покорного слугу Хассима бен Нафи ибн Муссали, который, устав после скитаний по каменистым тропинкам, спускается в вечнозеленую долину. О ты, свет небес и аль-баки, вечный!»
Мы отправились к тому месту, откуда раздавался голос колокола. Небольшая колокольня, на звонке надпись:
ANA-L-HAKK
В переводе это означает: «Я есмь правда».
Каменные стены, красные цветы олеандров и колючая ограда из смоковниц выглядят притихшими на ярком фоне оранжевого алжирского заката. Виднеющиеся на горизонте женщины с сосудами на голове кажутся нереальными, словно фигуры в театре теней. Грустно, но все так торжественно и просто в Бир Зейраме, на пороге неба.
Когда капризничала свеча
Разумеется, я имею в виду запальную свечу автомобильного мотора. Но начну по порядку.
— Значит, завтра вы собираетесь выехать из Алжира. Но, господа, ведь это будет тринадцатое! — предупредил нас лифтер, облаченный в белую, обшитую золотыми галунами ливрею служащих отеля «Алетти». Один из тех, что переняли у своих хозяев и тон, и манеру держать себя, чтобы завтра же не вылететь на мостовую.
Был вечер накануне отъезда.
— Не все люди представляют собой мешок с предрассудками, mon ami, — заявил Божек. — Если вы всегда так ненавидите цифру тринадцать, то не решитесь в 2013 году и носа высунуть из дома в страхе, что межпланетный корабль упадет вам на голову. Я не говорю уже о прошлом, когда — обратите только внимание! — был 1313 год. Для меня тринадцать достаточно счастливая цифра. Я живу в доме номер 13, и как раз недавно я в тринадцатый раз серьезно влюбился.
