Василий Песков - Сельская Венгрия
Здание сельсовета очень опрятно, приветливо, на окнах цветы, занавески. И нет казенной унылости, свойственной учреждениям на всех широтах без исключения. Я говорю об этом Яношу. «Ну как же мог бы я говорить о порядке с односельчанами, если бы сам сельсовет не служил им примером. И потом не в церкви, а в сельсовете у нас в Эбэше сочетаются браком. Моя забота: люди в этот важный жизненный час должны видеть на окнах не дохлых мух, а цветы».
В кабинете Яноша — портрет Ленина. Ильич смотрит внимательно, настороженно. «Иногда мне кажется: этот взгляд направлен прямо в душу, — говорит Янош. — Признаюсь, высший судья для меня — этот взгляд».
Часов семь с небольшим перерывом говорили мы с председателем о сельских делах. О том, как получали крестьяне землю. О том, как негладко, с ошибками и перегибами шло вначале обобществление земли. О том, как наконец коллективное производство показало свои возможности, как люди крепко стали на ноги, как не стало в Эбэше «ни очень богатых людей, ни бедных». Не менее сотни вопросов задал я Яношу о нынешней жизни людей. Как женятся, как умирают? Что в жизни ценят, какие традиции берегут, а что безвозвратно уходит? Как относятся к старикам? На какие деньги строят дома? Велико ли самообложение налогом? Каковы коммунальные нужды села? Нет ли в воде, которую пьют, нитратов, уносимых с полей? Каковы отношения кооператива и сельсовета? Велика ли зарплата у председателя? Какие знаменитые люди вышли из Эбэша?
От Яноша я узнал (и он ни разу не заглянул в бумаги), сколько какого скота и птицы в селе — кооперативного и частного. Каков средний доход селян, как живется пенсионерам, как обстоят дела с алкоголем часто ли и куда уезжают на отдых из Эбэша, в город или из города движется молодежь, сколько надо заплатить за участок при постройке нового дома, какой язык, кроме венгерского, учат в школе, рано ли женятся, много ли в семьях детей, сколько лет старейшему человеку в селе, какие фильмы крутят в Доме культуры, что знают тут о боях, которые шли осенью 1944 года, каковы жирность молока у коров, название распространенного сорта яблок, как убирают свиной навоз со дворов и почему сам Янош в личном хозяйстве разводит не свиней, а гусей.
На все вопросы председатель ответил охотно и откровенно. Нет смысла приводить тут весь разговор. Но две-три цифры привести все же стоит. Они показывают: Эбэш твердо стоит на земле. За последние пять лет тут построено сто восемьдесят два новых дома и сыграно сто семьдесят девять свадеб. Разводов за это время — семнадцать…
Среди событий грустных Янош назвал мне недавнюю смерть старика Дьюлы Бакоци — повесился. Старик был стойким единоличником.
— Помню, уговаривал его вступить в кооператив. «Нет, Янош, — всегда отвечал, — я сам себе голова».
Таких в Эбэше к прошлому году оставалось двенадцать. И вот как окончился путь человека. Старик не мог уже сам обрабатывать землю. Сдал в аренду с условием: урожай пополам. Арендатор оказался человеком ленивым и нерадивым. Когда осенью Дьюла Бакоци взглянул на урожай, то сказал: «И это на моем поле?!»
Во время нашей беседы дверь приоткрыл пожилой человек. Янош вышел ему навстречу. Пожал руку.
— Дедушка Игнац, извини, что не могу сейчас с тобой поговорить — у меня гость из Москвы. Вечером сам к тебе загляну.
Старик понимающе закивал. Янош проводил его до порога. Еще извинился. Одной этой маленькой сцены было довольно, чтобы понять, за что любят в Эбэше председателя.
* * *Венгерские села чем-то похожи. Одинаковая — серое с бурым — добротная штукатурка домов, черепичные крыши. Дома приземистые, похожие на наши в Ставрополье и на Кубани. Они сменили беленые домики хуторов и давние продолговатые дома в селах (сыновья, отделяясь, пристройками удлиняли отцовский дом). Старинные жилища сегодня редкость. Этнографы разыскивают их по всей Венгрии. Разобрав по кирпичику, перевозят и заново ставят в музее близ Будапешта.
Нынешнее строительство в селах в основном следует сложившейся в этом веке традиции. Но молодежь, отделяясь от стариков, строит дома не только по типовым современным проектам, но также и «по журналам». Нередко видишь прихотливую лестницу по-над стеной, особый шик — камышовая крыша «под старину». Такими домами-коттеджами застроено курортное побережье озера Балатон. И вот островками они появились и в селах. Глядя на такое жилище, трудно поверить, что еще в 1949 году восемьдесят процентов домов сельской Венгрии имели земляные полы.
Строят много. Социолог, с которым мы говорили на эту тему, сказал: «Никогда еще за всю тысячелетнюю историю сельская Венгрия так интенсивно не строилась». Это следствие хорошо налаженного хозяйства, быстрого, почти скачком возросшего материального благополучия сельского жителя, поворота в миграции населения: уходили когда-то из сел в города, сейчас обратный поток. Объясняется это тем, что молодежи в селах легче, чем в городе, обзаводиться жильем. Молодежь составляет сорок процентов населения сел. Это активная и мобильная сила, позволяющая кооперативам ставить смелые хозяйственные эксперименты. «Я человек сельский, — сказал председатель кооператива «7 ноября» Янош Бодо, — многое помню. Села сейчас как полнокровные ульи в погожее лето. И люди напоминают трудолюбивых пчел».
Янош Бодо не только хороший хозяин, но и дальновидный, мыслящий человек. Разговор с ним принял несколько неожиданное для меня продолжение. «Сельский житель сейчас в полтора, а то и в два раза зажиточнее городского. Он с деньгами, он активно покупает строительные материалы, автомобили, соответственно достатку обставляет свой быт. Волей-неволей он способствует повышению цен. А рабочий и служащий в городе имеют фиксированную зарплату. Хозяйственная реформа не дала в промышленности пока столь быстрых и впечатляющих результатов, как на селе. Понимаете ситуацию? Вагон начинает бежать впереди паровоза. Я опытный экономист и хорошо понимаю: стратегически судьба сельского хозяйства зависит от промышленного развития. Значит, паровозу необходимо поднять пары. Но слепо копировать сельский опыт, по-моему, неразумно».
Янош Бодо имеет в виду трудовые хозяйственные коллективы (ТХК), довольно широко распространившиеся в Венгрии в последнее время. Суть их в том, что группы рабочих на предприятиях, объединяясь в бригады, трудятся дополнительное время — три-четыре часа. Трудятся эффективно, заинтересованно, давая дополнительную продукцию, технологические разработки и повышая свой жизненный уровень. По поводу этих бригад в венгерской печати много дискуссий, Бодо считает этот путь неприемлемым: «Четыре часа дополнительного труда на селе при участии всей семьи — это не то же самое, что на заводе. На заводе предельно эффективным должен быть восьмичасовой рабочий день. На этом твердо надо стоять. ТХК можно принять лишь как временную переходную меру».
