Дмитрий Стахеев - За Байкалом и на Амуре. Путевые картины
— Что ты мне наговариваешь? Разве я тебя чем обманул? — спрашивал удивленный купец.
— Как же не обманул? Говорил то, а вышло другое…
— Да чем? Когда?
— А спичками-то: говорил, что в каждой коробке по пятьсот спичек, а их меньше, — целой сотни недостает.
— Так ты их пересчитывал, что ли? — едва мог спросить купец, надрываясь от хохота.
— Чево напрасно смеешься? Три раза посчитал, — с отчаянием говорил китаец, — три раза проверил, все нету, целенький сотня недостани.
И этим пересчитыванием спичек занимался не приказчик какой-нибудь, получающий в год сто рублей серебром жалованья, а главный акционер фузы, на долю которого доставалось, может быть, тысяч пять-шесть рублей годового дохода.
VI
Каждый приказчик китайской торговой фузы с каждым годом возвышается в своих должностях, смотря по своим заслугам и поведению. Перейдя от низших должностей к высшим, а именно, к продаже и покупке товаров, приказчик, бывший до того времени на жалованье, получает уже некоторую долю прибыли от годовых оборотов торговой фузы. Жалованье приказчики получают весьма ограниченное, так что, на наши деньги, в год будет не более 150 и 200 р. сер. Большой суммы приказчики никогда не получают, а именно потому, что имеют возможность увеличить свои доходы от годовой прибыли фузы. В продолжение моей пятилетней жизни на китайской границе многие из моих знакомых китайцев из простых приказчиков сделались акционерами фузы, за свои заслуги, принесенные торговому делу.
У китайцев женятся рано и потому бо́льшая часть живущих в Маймайтчине люди семейные, семейства которых живут на родине, — мужья посылают им свое скудное жалованье, а сами истрачивают не более десятой части из получаемого вознаграждения. Редкий случай видеть китайца нерасчетливого, не берегущего денег, а еще реже услышать о каком-нибудь китайце, который не посылает домой денег, получаемых им в Кяхте. Не знаю, насколько сильна любовь детей к отцу, в каком отношении находятся одни к другим члены китайской семьи; но уважение к старости между китайцами чрезвычайно развито и мне часто случалось видеть, как молодые, богатые люди, при виде идущего мимо них старика, вставали со своих мест и приветствовали его; а старик этот, между тем, был не более, как мелочной торговец, перебивавшийся изо дня в день продажею мороженных яблок, винограда и проч.
Чинопочитание между старшими и младшими приказчиками фузы доведено до того, что когда в фузе остается только два младших приказчика, то старший из них пользуется тем же уважением, каким пользовался хозяин, когда был дома. Если хозяина нет в фузе, то его место занимает старший приказчик; если и его нет, то его место заменяет другой приказчик, стоящий степенью ниже первого; если, например, он встанет со стула в то время, когда остальные приказчики сидят на своих местах, то они все поднимутся со своих мест и не сядут на них до того времени, пока не сядет вставший или не прикажет им сесть. В присутствии хозяина в особенности строго соблюдаются эти церемонии; по уходе его, хотя тоже никто их не нарушает, но все делается как-то свободнее, вольнее.
Когда приказчик фузы отправляется в гости, то его провожают с различными церемониями, а также устраивают не менее официальную встречу при его возвращении, хотя бы он возвращался порядочно выпивши. Ко времени его прихода домой все приказчики фузы усаживаются на свои места: бывший в гостях входит в фузу, поднимает обе руки кверху и подходит в таком положении к шкафику, в котором стоят боги — домашние пенаты; отдав им подобающую честь, он кланяется сидящим, те, в свою очередь, тоже поднимают руки кверху и опускают их вниз, не сгибая в локтях. Такое поднимание и опускание рук делается несколько раз; вся церемония происходит молча и затем уже, по окончании ее, пришедший рассказывает товарищам о своих похождениях. Случается так, что возвратившийся с обеда едва в состоянии окончить церемонию возвращения, и то только благодаря тому, что она совершается молча, иначе он бы ее не выполнил, ибо язык его не может произносить членораздельных звуков, а только заплетается между зубами, и вместо известий о том, каков был обед, товарищи слышат от возвратившегося только одно мычание. Такое послеобеденное состояние не считается предосудительным.
Вообще же встретить между китайцами завзятого пьяницу, да еще буяна какого-нибудь — такая же редкость, как у нас встретить на улице мертвое тело. Точно так же, говорят, в южном Китае легко встретить у городских ворот умирающего с голоду, как у нас на улице пьяного буяна. В Маймайтчине существует всего только один кабачок с продажею ханьшина (рисовой водки); в этом кабачке всего чаще бывают русские рабочие, охотники до китайского теплого вина. Выпьют рабочие и уж непременно затеют с китайцами ссору: «потому, что ты, теперич-ка, все равно пар, души в тебе настоящей нет и молишься ты деревянным идолам». Китайцы из-за религиозных вопросов ссоры не поднимут, а обидеть себя понапрасну не дадут, а потому ссора часто оканчивается дракой; а так как русские сильнее и ловчее китайцев, то и победа остается на стороне первых, хотя лица этих первых, после битвы с китайцами, оказываются исцарапанными до крови. До судебного разбирательства дело редко доходит, из боязни судебных издержек…
Приказчик китайской фузы, получивший отказ от должности, если не находит достаточных причин к этому отказу, может искать суда у торговых старшин. Эти торговые старшины в Маймайтчине каждый год выбираются самим торговым обществом из своей среды; выбираются всегда десять старшин и на них лежит обязанность наблюдать за правильностью торговых дел; к ним обращаются для разрешения спорных вопросов. К ним может обратиться и приказчик, получивший отказ от места.
Эта апелляция к торговым старшинам очень важна для приказчика, потому что, если отказ его хозяина не имеет уважительных причин, то старшины или уговорят его хозяина взять приказчика назад, или дадут ему от себя удостоверение, что он перед хозяином своим ни в чем не виноват. С этим удостоверением приказчик всегда найдет себе место в другой торговой фузе. Если же отказ от службы имеет какую-нибудь уважительную причину, то приказчику бывает весьма трудно найти себе другое место: он должен или уехать на родину, или поселиться в предместье ынгороза и заняться какой-нибудь мелочной торговлей. Случаи такого рода бывают очень часто, но замечательный, по своей трагической развязке, факт, совершившийся в 1850 году, бросает яркий свет, как на китайскую жизнь вообще, так и на положение приказчика торговой фузы. Расскажем этот факт с некоторыми, незначительными, подробностями.
