Жак-Ив Кусто Джемс Даген - Живое море
Ни зелени, ни пресных водоемов, ни домашних животных. Хоть бы одна паршивая собачонка… И так во всем заливе Эльфинстон. Только в Бахрейне мы узнали, чем пробавляются сибийцы. Зимой женщины ткут ковры из козьей шерсти, а мужчины ловят мелкую рыбешку, и сушат ее на раскаленном берегу, чтобы затем продать на корм скоту в Бахрейне. Но летом далее местные жители не выдерживают зноя и всей деревней уходят в горы к оазисам Хадрамаута, где собирают финики и запасают козью шерсть.
Утром следующего дня из густого тумана над фьордом донеслось хриплое пение, затем показались лодки. Жители Сиби пришли к "Калипсо" просить пресной воды. Мы поделились с ними, оставив себе ровно столько, сколько было необходимо на путь до Бахрейна. Лодочники выразительно провели ногтем поперек горла. Н-да, с ними лучше близко не соприкасаться… На всякий случай Саут и боцман вооружились баграми.
— Успокойтесь, — вмешался Ишак, — они просят бритвенных лезвий.
Арабы получили лезвия.
Один из лодочников принялся горячо говорить что-то, показывая на кучу черного тряпья, лежавшего у его ног. Что ж, ветошь может нам пригодиться как обтирочный материал. Начали торговаться на пальцах. Он запросил семнадцать фунтов в австрийских серебряных талерах Марии-Терезии, единственной монете, которую признают в Аравии. Вдруг тряпье зашевелилось. Мы жестами потребовали показать, что в нем завернуто. Лодочник неохотно приподнял уголок тряпки — и мы увидели… две пары подведенных сурьмой испуганных девичьих глаз. До чего же подл этот человек… Две девушки за семнадцать фунтов! Мы онемели от отвращения к собственному роду.
— Поднять якоря! — распорядился я.
Сибийцы грозили нам сжатыми кулаками, пока туман не поглотил их лодки.
В нашем сознании Персидский залив был связан с ловлей жемчуга, но этот промысел переживает упадок. Луи Маль решил снять на киноленту одну из последних зам-бук, промышляющих жемчуг в районе Дюбе. Ныряльщики были пожилые изможденные люди. Перед тем как идти под воду, они надевали на нос зажимы, сделанные из акульих позвонков, и прикрепляли крючки на два пальца каждой руки. В корзины клали камни для балласта. Один облекся в черный "гидрокостюм", сшитый из нижнего белья. Накуда — капитан замбуки — объяснил, что костюм предохраняет от нападения акул.
Маль погрузился вместе с ныряльщиками. Их незащищенные глаза плохо видели под водой, но руки работали уверенно и быстро, нагружая корзины раковинами. Сотни раковин, собранных во время этого выхода, оказались пустыми. Наши аквалангисты попытали счастья в стороне от обычных мест промысла и добыли одну-единственную жемчужину неправильной формы. Мы отдали ее сделать кольцо для невесты боцмана Ро, который собирался сыграть свадьбу, как только вернется домой.
В Персидском заливе нередки внезапные шамалы — сильные ветры, длящиеся по двенадцать часов, и Саут был очень озабочен тем, как во время шторма удерживаться на стоянке и собирать подводных пловцов. Но чаще всего царило безветрие и море было гладкое, серо-синего цвета, точно свинцовый лист. В безлунные ночи во время затишья свечение воды здесь превосходило все, что нам доводилось видеть прежде.
Однажды ночью я вместе с Дагеном и австралийцем Аланом Ресселом, геологом "Д'Арси иксплорейшн", стоял на носу "Калипсо". Верхний топкий слой воды был словно стеклянный экран, который внезапно вспыхивает ярким светом, если нажать выключатель. "Калипсо" шла в блистательном планктонном ореоле. Вот показалась во мраке светящаяся морская черепаха. А струи от винтов рождали огненный водоворот, который протянулся на много сотен футов за кормой. Но не только наше вторжение вызывали биолюминесценцию. В глубине мы видели яркие вспышки света, точно тысячи фотографов одновременно щелкали своими фотовспышками. Удалось выловить виновника, кг, кое-то медузоподобное существо, напоминающее лампочку.
— На "Калипсо" так интересно, что забываешь о времени! — воскликнул Рессел. — Этак проснешься однажды утром и вдруг обнаружишь, что ты уже старик!
Мне кажется, он очень верно уловил, что вознаграждает пас за трудные битвы на берегу. Недели выключенного времени — вот главная добыча, которую мы извлекаем из моря.
"Британская нефтяная" поручила нам обследовать акваторию, которая площадью равнялась четырем департаментам Франции, — составить подробную карту аномалий силы тяжести на дне и собрать образцы грунта. Мы пользовались морским гравиметром. Большой аппарат, напоминающий видом колокол, подвесили к крану, который катился по рельсам, проложенным на палубе "Калипсо". Стрела крана выносит прибор за борт и опускает его на дно. Там он сам принимает нужное положение и передает показания на приемники, установленные на судне. Аномалия в уровне гравитации — признак того, что под дном в этом месте где-то может быть нефтяной купол. Полезные сведения дают также образцы грунта. Если аномалия сочетается с определенного вида ископаемыми организмами периода эоцена, геологи делают себе пометку: здесь стоит произвести разведочное бурение. Компания просила нас сделать не меньше двухсот станций.
Придя на место, "Калипсо" была встречена жужжанием самолета компании "Шелл", который охранял невидимый пунктир, обозначающий границу между концессиями "Шелл" и "Британской нефтяной". В составе экспедиции "Шелл" были сотни людей, катера, баржи, даже плавучее общежитие с кондиционированием — бывший пассажирский лайнер "Шелл квест". Он пришел несколькими месяцами раньше нас и во время прилива стал на якорь на мелком месте. Под тяжестью людей, горючего и различных запасов "Шелл квест" зарылся в песок и очутился в западне. Жильцы общежития прилежно швыряли за борт пустую посуду; края песчаной ванны становились все выше и выше. Бутылочный риф непрерывно рос, подчиняясь закону Дарвина. Печальная судьба грозила "Шелл квест" — превратиться в лагуну ржавого железа, окаймленную стеклянным атоллом.
Дюма и я отправились на лайнер с визитом, нас приняли очень сердечно. Люди "Шелла" предложили нам выверить наш гравиметр по их бую, поставленному в точке, где гравитация была замерена с предельной точностью. Рядом, на пустынном острове Халуль, размещалась станция "Декка".
Потом мы выбрали время и навестили Халуль. Было уже темно, когда "Калипсо" подошла к острову, но мы заметили свет и сошли на берег. Проковыляли по рытвинам к светящемуся окну и заглянули внутрь. В комнате, углубившись в книгу, сидел молодой человек с длинными русыми волосами. Дюма постучался. Молодой человек отворил дверь и ахнул.
— Вы Фредерик Дюма! — крикнул он, глядя на Диди. И показал нам свою книгу: она была открыта как раз на фотографии Дюма. Книга называлась "В мире безмолвия".
![Илья Вартанов - Россия: спринтерский забег... в трясине [Взгляд эмигранта на Россию.1996]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
