Эрик Люндквист - Люди в джунглях
— Бачо заявил, что когда-то убил собственного отца, — добавил один мантри, — и убьет каждого, кто пойдет против него.
Я кратчайшим путем зашагал в джунгли. Только вошел в лес, за спиной у меня послышался шум.
Оборачиваюсь — Бачо.
— Туан ищет меня? — У него странные, будто остекленевшие глаза.
— Да, тебя. Если это ты убил Кандара!
— Я убил.
Я ошеломлен, не знаю, как быть. Стою неподвижно и молча смотрю в глаза Бачо. Про пистолет в кармане забыл.
Но помню уж, сколько секунд или минут мы так простояли.
Вдруг, тяжело дыша, сверкая глазами, появляются Анам и Легонг. В руках у них мечи. Оба бросаются на Бачо.
— Стой! — кричу я.
Мечи опускаются.
— Не шевелись, если хочешь жить! — рычит Легонг.
Подбегают еще люди. Вот и Бара, а с ним несколько макассарцев.
Кажется, странное напряжение оставило Бачо. Он стоит с каким-то безучастным видом. Говорит что-то своим землякам на макассарском наречии, которого я не знаю.
— Только скажите, туан, мы его проучим, — горячится Анам.
— Туан, — вмешивается Бара, — Бачо просит, чтобы ему разрешили сегодня переночевать у его товарищей. Завтра туан может отвезти ого в Таракан и судить за то, что он сделал.
— Ты ручаешься, что он больше ничего не натворит?
— Да, туан, мы отвечаем за пего.
— Отдайте его нам! — не унимается Анам.
— Ты, Анам, будешь сторожить его! Пусть ночует у своих друзей, но если он начнет безобразничать, — не щади его!
Бачо уводят.
Вечером я сижу на веранде кухонной пристройки и сдираю кожу с варана. Из темноты выходит Легонг и останавливается возле крыльца.
— Заходи, Легонг, поможешь мне!
Он поднимается по ступенькам. Мы надрезаем жесткую кожу ящерицы.
— Мне нужен только хвост, Легонг. Возьми себе остальное.
— Спасибо, туан.
Он молча продолжает работать, ему явно хочется что-то сказать. Наконец решается:
— Почему туан не поручил нам Бачо?
— Бара с ним как-нибудь управится. Да ведь и вы тоже помогаете сторожить его.
— Я не об этом. Почему туан сам пошел за Бачо? Сам поймал его? Почему туан не послал нас? Нам очень важно показать свою силу и храбрость. А туану это не нужно. Про его силу и так все знают. Правда… может быть, не все догадывались, какой туан могущественный!
— Что ты хочешь сказать?
— Но ведь туан одним только взглядом одолел Бачо! Кто еще смог бы это сделать? Мы бы зарубили его.
— Брось ерунду болтать. Бачо и не думал сопротивляться.
Легонг смеется:
— Туан шутит! Что мы, не знаем Бачо? Да вы спросите Бару.
Легонг забирает свою часть варана и спускается с крыльца.
— А все-таки туан зря пошел сам. Надо было нас вызвать — ни шума, ни хлопот, и больше не пришлось бы возиться с Бачо.
При этих словах лицо Легонга становится суровым, он смотрит на меня с укором.
Утром я надел на Бачо наручники и отправил его в Таракан. Анам и Легонг сопровождали его. К их досаде, в пути ничего не случилось. Они даже сняли с Бачо наручники, но он, как назло, вел себя смирно. Лишь несколько недель спустя он опять взбесился и напал на полицейского. Но это уже другая история.
* * *
От Бары я узнал, что произошло перед тем, как я поймал Бачо.
Прежде всего убийца примчался в барак, где вместе с несколькими макассарцами сидел Бара.
Ворвавшись в помещение, Бачо швырнул нож в угол.
— Я убил Кандара! — закричал он. — Каждого убью, кто хоть слово скажет против меня! Ну, кто смелый? Думаете, побоюсь? Да я собственного отца убил!!
Все так и оцепенели, рассказывал Бара. Он пригвоздил пас к месту своим взглядом. Сразу было видно — на человека убийство нашло. Того и гляди, бросится на кого-нибудь из нас. Он ведь знал, что мы не посмеем дать ему отпор, просто не сможем. Черт знает, что в нем за сила такая?! Тут кто-то снаружи крикнул, что туан пошел в джунгли искать Бачо.
— А хоть бы и сам туан сунулся ко мне — я его на место заколю, — прорычал Бачо и, вырвав кинжал у одного из макассарцев, добавил: — Эта штука мне пригодится, она подлиннее моего ножа.
Затем он побежал в лес разыскивать меня.
— Мы сидели как пригвожденные и не могли сдвинуться с места, — продолжал Бара. — Я был уверен: Бачо убьет туана, по у меня голос пропал, я не мог даже крикнуть. Слава Аллаху, туан оказался сильнее Бачо!
Вот как получилось, что моя собственная нерешительность спасла мне жизнь. Я так опешил, что тупо уставился на Бачо, а он решил, что у меня в глазах заключена тайная сила, которую я обратил на него, и с кинжалом в руках тоже застыл на месте. Потянись я за пистолетом, он бы тут же зарезал меня.
Какая цепь случайных совпадений!
Сперва Бачо в припадке истерии ушел в лес. Потом Кандар отказался оплатить ему прогул. Новый приступ истерии, — и Бачо убил Кандара. Дальше Бара внушил себе, будто он парализован «силой» Бачо и не может мне помочь, даже предупредить, что тот решил и меня отправить на тот свет следом за Кандаром. Бачо в свою очередь внушил себе, что я «сильнее» его, и в итоге я остался жив.
Бачо оказался таким же суеверным, как Бара. К счастью для меня. И все же Легонг, пожалуй, был прав: лучше предоставить ему и его друзьям управляться с такими, как Бачо, а не вмешиваться самому.
Про игрока, девушку легкого поведения и скомороха
Из своего дома среди пальм на пригорке я вижу, как солнце прячется за могучие вершины Борнео. Ночь идет на смену жаркому дню, и джунгли облегченно вздыхают. На багряном фоне вечернего неба вырисовывается изящный силуэт бамбука. Загорелся фонарь на мачте буксира, стоящего на рейде. Быстро смеркается, но поселок Нунукан освещен электрическими огнями. Только в моем доме пока темно. Сидя на веранде, я смотрю, как на листьях пальм играет свет месяца. На лесопилке настойчиво жужжат рамы: они день и ночь грызут лес.
Я чувствую себя владыкой всей окружающей красоты, монархом здешних людей и земли, с которой мы свели лес. Кажется, мы окончательно одолели здешние джунгли. Даже ночью электрический свет и визг лесопильни отпугивают лесных духов.
Но что это за гигантские руки протянулись вверх к небесам? Обугленные скелеты деревьев… Как эти мертвые великаны еще ухитряются стоять! Неприятно смотреть на них сейчас, к ночи. Отчаянный жест, обращенный к небу, выражает и печаль и угрозу; и я начинаю понимать, что боролся не за доброе дело и вовсе но выиграл бой. И роль владыки меня уже не радует.
Нет, поединок с джунглями не сулит мне лавров, ведь я обманом заставляю себя и других бороться с чем-то хорошим. Когда я пытаюсь определить это хорошее и как-то выразить нелепость нашей борьбы, мне не хватает ни представлений, ни слов. Я не могу передать то, что мне так ясно только что сказали джунгли.
