Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали
— Вот глупцы! — не сдержался он. — Могли бы уходить восвояси, а теперь за ними будет погоня.
— Не такие уж глупцы, — возразил вполголоса Нафо. — Погоня-то будет за нами.
Замечание было справедливым. Египтяне не знают, сколько их рабов уплыло на лодках, и будут думать, что все. Доносившиеся с берега проклятия усиливали опасения азиатов, и было решено быстрее отделаться от лишних лодок. В днищах четырех пустых суден пробили топорами большие дыры, затем обрубили буксирные канаты. Отлив продолжал уносить обреченные суденышки. Теперь в двух лодках сидело по четырнадцать гребцов, и дело пошло быстрее, особенно когда Нафо начал громко командовать: раз-два. Казарма сгорела с удивительной быстротой, и берег позади опять стал невидимым. Теперь единственным ориентиром в ночи оставалась звезда Севера по правую руку от гребцов, она в очередной раз поздравляла беглецов с победой в почти безнадежной ситуации. Так прошло около четырех часов. Возбуждение, созданное ожиданием, борьбой, погрузкой и бегством, спало, чувствовались смертельная усталость и голод. Паладиг велел подтянуть лодки друг к другу, сцепить канатами, после чего приступить к благодарственной молитве. Молились азиаты истово, громко, обращая то и дело взгляды к путеводной звезде. После этого жадно пили, грызли сухари и сушеных рыбок, розданных лично предводителем при свете маленького факела.
Поскольку противоположный берег оставался невидимым в дымке, было решено подождать еще немного, до рассвета. Азиаты разглядывали при неверном свете новых товарищей. Рядом с Кумиком сидел здоровяк с широким добродушным лицом, настолько похожий на погибшего Петье, что сидящие рядом шептали заклинания, отгоняя наваждение. Сидящий в другой лодке Вальтиа чуть не бросился в воду, желая обнять воскресшего друга. А третий был юношей, почти мальчиком, безусым и гладколицым.
Наконец, звезды побледнели, и восток начал быстро светлеть. Азиаты, забыв об осторожности, стали вскакивать и вглядываться в горизонт, лодки угрожающе раскачивались, Нафо криками пытался всех образумить. Но ничего похожего на землю, как какую-то неделю назад, они не видели. И вдруг один из сирийцев закричал, изумленно показывая на север. Да, земля виднелась именно там, азиаты уже поравнялись с ней, немного уклонившись к югу. Тут же прозвучали строгие команды халдея, лодки расцепили, развернули к северо-востоку и с радостными криками налегли на весла. Один лишь Кумик скептически покачивал головой и все пытался глядеть на восток. Засветилась заря, африканский берег уже исчез за горизонтом, виднелись лишь далекие горные вершины, а земля на северо-востоке виделась уже отчетливо: пустынный берег, холмы, черные и красноватые утесы, скудная зелень. Вдруг финикиец подтолкнул Паладига и указал на восток, где восходящее солнце осветило зубцы далеких гор.
— Что это там? — с досадой на помеху спросил ассириец.
— Азия, — мрачно ответил Кумик.
— А перед нами что?
— Это остров.[35] Я вспомнил рассказ египтян, что они часто во время рыбной ловли доплывали до острова. А до Азии нам пришлось бы грести всю ночь, от зари до зари.
Как не хотелось азиатам верить в это заявление! Послышались даже возгласы недовольства вроде: «Мало ли что египтяне говорят», или: «Только пристал к нам, и уже командует», но причалить к ближнему берегу было все равно необходимо — люди слишком устали. Начавшийся прилив гнал лодки на север, прямо к земле. Вскоре все уже были на суше — впервые за много лет не на африканской. Здесь берег образовывал удобную бухту, а на суше были видны многочисленные следы пребывания египтян: зола костров, вбитые в песок сваи, черепки глиняной посуды. Тут уж Кумик не солгал — египтяне были постоянными посетителями этой земли. Так как деревьев поблизости не было, азиаты быстро соорудили из парусов, весел и рей навесы и сразу улеглись спать на циновках. Выставлять охрану в этой пустыне было необязательно, но азиаты уже давно поняли, что осторожность излишней не бывает. Только ни у кого не было сил стать часовым. К счастью, двое новых товарищей, проспавшие часть ночи, вызвались сами. Им все равно было не до сна, хотелось обсудить свое новое положение.
Кумику тоже почему-то не спалось. Он мысленно прокручивал ход событий в поселке после их бегства. Сначала паника, вызванная пожаром, гибелью многих товарищей, исчезновением лодок и припасов со складов. Посыльные бегут к начальнику, и здесь паника усиливается (финикиец слишком хорошо знал, почему именно). Но затем новый начальник берет на себя командование, железной рукой восстанавливает дисциплину, посылает в разные стороны отряды на поиски беглецов-нубийцев, а также вестников в ближайшие места. Правда, угон лодок и лошадей поставил врагов в тяжелое положение, ведь ближайшая египетская гавань Суу[36] находится очень далеко. Но египтяне могут связаться с дружественными местными племенами, выпросить у них лодки или коней. Конечно, и на это потребуется известное время, но возможны случайности. Следовательно, нужно быстрее уходить на восток, в Азию. И вот здесь какая-то тревожная мысль лишала финикийца покоя. Он решительно встал, поговорил с двумя товарищами, которые настоятельно потребовали от него объяснений случившегося чуда и дальнейших планов. Затем направился на север, к ближайшему холму высотой около ста локтей. Быстро нарастала жара, накалившаяся почва жгла босые ноги (обуви рабам не полагалось), в воздухе разливалась духота.
С высоты была хорошо видна большая часть острова, кстати немаленького. Земля была необитаемой, не было и сочной зелени, говорящей о наличии воды. Азиатские горы на востоке виднелись как бы в мареве — так сильно колебался нагретый воздух. Кумик оглянулся на запад и сразу вздрогнул. На море не было преследователей, но сама вода приобрела свинцовый оттенок, а над Африкой небо сильно потемнело, почти до черноты, в двух местах свисали темные хоботы — зародыши смерчей. Стала понятна и невыносимая духота — надвигалась буря. Финикиец, искушенный в морских делах, сразу оценил степень опасности и побежал обратно. Но бежать по рыхлому песку непросто. Когда он добрался до лагеря, первые порывы ветра уже несли струи песка. Азиаты сразу поднялись, свернули лагерь и стащили лодки в воду. Но, выйдя на веслах из бухты, они сразу попали в струю течения, бегущего на восток. При иных обстоятельствах этому можно было радоваться, но суденышки с неопытными экипажами находились в большой опасности, а ветер все усиливался. После трех десятков стадий стало ясно, что от бури не уйти, всех ждет гибель. Близкий крутой берег немного защищал лодки от северо-западного ветра, но впереди, на востоке, море уже бесновалось. Нафо дал команду повернуть к земле, однако преодолеть даже сотню локтей при встречном ветре оказалось непросто, на сушу люди выбрались совершенно измученными, еле смогли вытащить лодки. Сухой песок засыпал глаза, больно сек кожу; пришлось две пустых лодки завалить на борт, подпереть веслами и получить хоть какую-то защиту. Вскоре ветер задул прямо с запада и буквально заревел, огромные валы бешено неслись вдоль берега и так ударялись об утесы, что почва содрогалась. Нечего было и думать о продолжении пути, следовало радоваться твердой земле под ногами. Словно пробудившиеся демоны Африки кинулись вслед за дерзкими азиатами, бросившими такой вызов сынам Черной земли. Некоторые из азиатов, в том числе новички, уже так и думали. Никому почему-то не приходила в голову благодарственная мысль, что начнись буря вечером, бегство стало бы невозможным, а ночью — всех ждала бы гибель в волнах. Задержка приводила беглецов в отчаяние: погони в такую бурю быть не может, но египтяне могут использовать время в своих интересах. И зачем надо было отдыхать, следовало плыть к Азии, невзирая ни на какую усталость! Ведь от острова до азиатского берега оставалось около тридцати стадий, совсем пустяк!
