Тим Северин - Экспедиция «Уллис»
В архивах отражены богатства царя — численность крупного рогатого скота, овец и свиней, запасы оливкового масла, зерна и вина, обязательства рабов и вольных подданных. Записи были сделаны через несколько десятилетий после визита Телемаха, так что учтенный писцами скот, возможно, был потомством коров из принадлежащей дворцу фермы, откуда взяли телку для жертвоприношения в честь гостя. Мы видим также перечень ценного дворцового имущества — инкрустированные золотом и серебром стулья, слоновая кость для резьбы, медь для ковки. Можно представить себе, что из этих запасов был выдан Лаэркосу золотой слиток, чтобы он оковал фольгой рога телки. Мы знакомимся также с занятиями придворных — тут и водоносы, и дровосеки, чьи предшественники участвовали в подготовке трапезы для Телемаха и разожгли костер, на котором жарилось мясо телки. Говорится о царских конюшнях, о числе колесниц и состоянии их колес, словно они только ждали, когда одну из них снарядят в путь, чтобы везти к Менелаю Писистрата и Телемаха. Мы узнаём о профессии сукновала, чьими искусными руками могла быть изготовлена чистая туника, надетая Телемахом; приводятся имена ткачей, ворсильщиков и прядильщиков — создателей ткани для богатой хламиды, в которой он восседал за царским столом. Названы также должности банщика и варщика мазей из благовоний и оливкового масла, которыми натирали тело почетного гостя.
Занятия людей, припасы, местные обычаи, архитектура — все данные, добытые отрядом Блегена за пятнадцать сезонов кропотливой работы на горе Эпано-Энглианос, подтверждают верность картины, изображенной Гомером. Противоречий не оказалось, только пробелы. Так, Гомер не упоминает, что дворец был украшен изумительной росписью. Приступая к одному из очередных сезонов, археологи обнаружили, что кто-то посторонний покушался на объект их исследований. Но американцам и тут повезло. Идя по следам нарушителей, они обнаружили мусорную яму, куда художники конца бронзового века, обновляя роспись главного здания, выбросили куски старой штукатурки. Подобно тому как ныне ремонтники сдирают и выкидывают старые обои, так древние мастера соскребли штукатурку со старыми фресками и свалили ее на склоне за дворцом. Эта свалка оказалась археологической сокровищницей, здесь наполнили находками сорок пять лотков, в каждом от тридцати до сотни кусков штукатурки. Кошмарная смесь, способная обрадовать лишь самого завзятого любителя мозаики. Тщательно сложенные вместе, три тысячи с лишним фрагментов вновь явили взору изображения, выполненные в конце бронзового века: сцены войны и охоты, цветы, грифоны, кони, леопарды, олени, птицы, морские животные, пейзажи, узоры — правильные и произвольные. Дворец Нестора поражал гостей феерией красок — красной, синей, желтой, черной и белой. Даже штукатурный пол большого зала был расписан в красочную клетку.
Оказалось, что обстановка, в которой жил микенский царь, была куда более роскошной и многогранной, чем она выглядит у Гомера. Если к собранным в Пилосе свидетельствам добавить рассеянные в «Одиссее» и «Илиаде» детали дворцового быта, возникнет поразительная панорама. Рабы, вольные землепашцы, ткачи, сукновалы, оружейники, изготовители головных повязок, золотых дел мастера, корабелы, пекари, седельщики, мебельщики — все вносили свой вклад в образ жизни правящей элиты. Простые люди оценивались по тому, что они поставляли в царские амбары, и дворцовые писцы тщательно регистрировали на глиняных плитках приносимую подать. За это рядовые члены общины получали зерно, оливковое масло и вино для пропитания, а также сырье — вроде меди, шерсти или кудели для переработки.
Такая система — хорошо отлаженная, удобная и эффективная — во многом объясняет характер экономики политически раздробленного мира Улисса. Природа Греции как нельзя лучше подходила для существования целой мозаики мелких государств со своими царями. Говоря языком топографов, страна состояла из коридоров. Плодородные долины отделялись одна от другой труднодоступными горными хребтами. Острова и полуострова были изолированы друг от друга и от материка. Каждая область занимала ограниченную территорию, на которой возникало и развивалось маленькое государство. Сообщение между ними всегда было затруднено, и хотя на материке ценой больших усилий можно было проложить пригодные для колесниц дороги, наиболее удаленные государства пребывали почти в полной изоляции, и о них мало кому было известно. Даже Мессиния, где правила династия Нелеидов, к которой принадлежал Нестор, еще за полстолетия до Троянской войны не входила в орбиту Микен. Более скудные периферийные земли пребывали, так сказать, на задворках. Царство Улисса на Итаке было весьма незначительным членом союза. Рядом с великолепием резиденции Нестора, где Телемах с явным благоговением смотрел на прославленного хозяина, жизнь на Итаке выглядела крайне простой. Богатство Нестора позволило ему снарядить для кампании против Трои девяносто кораблей; Улисс собрал всего двенадцать. В столь знатном обществе Улисс и его итакцы, наверно, выглядели чем-то вроде членов шотландского клана, присоединившихся к формируемому в Лондоне для вторжения на материк королевскому войску. Храбрые воины, возглавляемые даровитым предводителем, но неотесанные и немногочисленные.
Блеген предположил, что дворец Нестора был уничтожен сильным пожаром около 1200 года до н. э., через полвека после Троянской войны. Большие запасы оливкового масла в амбарах способствовали разрушительному действию огня. Дерево занимало изрядное место в конструкции дворца: деревянными были большие колонны с каннелюрами, многочисленные панели. Судя по тому, что части каменных стен обрушились наружу, пузатые сосуды с маслом взрывались, точно бомбы. Похоже, что дворец сперва ограбили, потом подожгли; за это говорит тот факт, что из наиболее ценных предметов, перечисленных на глиняных плитках, мало что удалось найти. В ряду исключений — кубок с медальоном, копия с которого украсила парус «Арго». Видимо, кто-то из грабителей обронил этот кубок, спасаясь от огня. К счастью для последующих поколений, тот же огонь обжег глиняные плитки, так что они пролежали в сохранности под землей три тысячи лет. Больше на этом месте никто не селился. Слава о дворце дошла до наших дней в песнях «Одиссеи», но местонахождение его было забыто.
Этот момент был важен для нашего поиска. Как мы видели, Гомер знал детали расположения Пилоса. Знал, что он «песчаный», что территория царства включала морской берег, где Телемах застал Нестора и его приближенных, когда те приносили жертву Посейдону, что «богато украшенный дом» царя помещался поблизости от берега. Но Гомер либо не знал, либо не посчитал важным, что Пилос находился слишком далеко от Итаки, чтобы подобная «Арго» двенадцативесельная галера могла дойти туда за неполных двадцать четыре часа. То ли он весьма смутно представлял себе географию западного приморья Греции и ему не было точно известно, где жил Нестор, то ли, что более вероятно, для него это не играло роли. Главное — общая атмосфера, впечатление от Пилоса, а не географические координаты. Гомер творил не лоцию и не справочник, а эпическую поэму.
