Тим Северин - Экспедиция «Уллис»
Естественно спросить, каким же образом приключения Улисса, сперва на логическом каботажном маршруте из Трои на юг, затем в родном архипелаге героя, оказываются перенесенными на сотни миль в западную часть Средиземного моря, чаще всего — в Тирренское море между Сицилией и побережьем Италии? Ответ на это может дать обширная миграция греков в те времена, когда Гомер составлял свою композицию сказов об Улиссе. Греки продвигались на запад, учреждая колонии, и родной фольклор был их спутником. Обосновываясь в новых областях Великой Греции, они оснащали свои сказы деталями местной топографии, пренебрегая возникающими несоответствиями, поскольку в их представлении Улисс был непревзойденным путешественником и, следовательно, побывал здесь до них. Истина за восемь веков до начала миграции выглядела совсем иначе. Возвращаясь домой, маленькая флотилия микенских боевых галер должна была следовать как можно более коротким маршрутом, благоразумно держась поближе к берегу. Перенося действие «Одиссеи» в Сицилию и Италию, толкователи лишь превращали все плавание в головоломку.
Главного злоумышленника нетрудно опознать. По иронии судьбы, речь идет о том самом блестящем географе, чье толкование похода Ясона за золотым руном привело мой «Арго» в Грузию за год до нашего плавания по следам Улисса. Страбон был самым проницательным географом своего времени. Он правильно угадал, что понятие «золотое руно» было связано со способом улавливания крупинок золота овечьими шкурами в горных реках Кавказа. Тут он мог основываться на собственных наблюдениях. Уроженец Малой Азии, Страбон был лично знаком с регионом Черного моря. Позже он переселился в Рим, одно время жил в Александрии и столько путешествовал, что мог говорить о себе: «…я странствовал с востока на запад, от Армении до Тосканы, что напротив Сардинии, и с севера на юг от Черного моря до рубежей Эфиопии». Однако совершенно ясно, что Страбон никогда не бывал в Итаке, Микенах и на северо-западе Греции. Здесь его писания пестрят ошибками: он утверждает, что на Итаке нет никакого грота наяд, не знает о существовании острова Даскалио, залив Амвракикос у него всего лишь мелкая лагуна, и он безнадежно запутывается в описании столь важного пролива между Лефкасом и материком, помещая мосты и города не там, где они находились на самом деле. Но что хуже всего, Страбон неверно указывал местоположение дворца Нестора.
И все же он заслуживает снисхождения. Пусть Страбон ошибочно указывал на Монте-Цирцео, Мессинский пролив и различные пункты Великой Греции, однако в спорах с критиками он твердо стоял на том, что «Одиссея» основана на географических и исторических реалиях. Изо всех крупных трудов древних географов до нас дошла только «География» Страбона со всеми ее ошибками, и влияние этого труда было огромно. Не зная местности, он вовсе не намеренно отравил колодец информации об «Одиссее». Уверен — побывай Страбон на северо-западе Греции и ознакомься сам с ее топографией, он пересмотрел бы свои выводы.
Впрочем, следует признать, что критический описательный подход Страбона вообще неприложим к заложенным в «Одиссее» географическим концепциям. Включенные в поэму мифы и народные сказки восходят к значительно более ранним и примитивным временам, к миру, который верил в чудовищ и колдуний, и к представлению о небольшой обитаемой земле, со всех сторон окруженной мировой рекой. Обратясь на восток, греки видели за Эгейским морем знакомую им Малую Азию, на юге они поддерживали связи с Критом и Египтом. Но запад был для них терра инкогнита. Неведомое начиналось сразу у рубежей самой Греции. Здесь протекала река Океан. Улисс был родом из окраинных областей у западных пределов микенского мира, где, как говорит «Одиссея», начинался «внешний мрак», и, возвращаясь домой, герой проходил сквозь строй опасностей. Здесь находились таинственные места вроде врат Аида и туманного Эреба, куда удалялись тени умерших. Так что душам убитых в кровавой схватке возвратившимся Улиссом женихов было недалеко до царства мертвых. «Одиссея» сообщает, что они полетели «мимо Левкада скалы», подразумевая мыс Дукато на Лефкасе, и прибыли к вратам Аида, через которые попали в преисподнюю. Поистине колдовство, суеверие и мифы обретались совсем рядом с Итакой.
Греческий поэт Кафави писал об Итаке как о недостижимой цели:
Отправляясь к Итаке в путь,
Помолись, чтобы он был долог,
Чтобы выпало вдоволь тебе
Приключений и впечатлений.
Посейдон, лестригоны, циклопы —
Не страшись их, тебе не придется
Повстречать на своем пути
Ничего им подобного, если
Высоки твои помыслы будут
И прекрасные чувства исполнят
Твою душу и тело твое.
Лестригоны, циклопы, свирепый
Посейдон не воздвигнут препоны,
Если нет им в душе твоей места,
Если дух твой не вызовет их.
Что до нас, то мы как раз в нашем плавании на «Арго» не расставались с образами Гомеровых чудовищ — и были вознаграждены. Галера потому и привела нас к местообитаниям циклопов, лестригонов, Цирцеи и сирен, Сциллы и Харибды и всех прочих, что, как выяснилось, фольклорная география переплеталась с мореходной. Вот такой урок извлекли мы из нашей собственной одиссеи, по мере того как «Арго» освобождала повесть об Улиссе от наноса гипербол, туманных мест и противоречий. В конечном счете все оказалось очень просто. «Арго» вернул «Одиссею» домой, в Грецию.
Иллюстрации
Примечания
1
Здесь и далее «Одиссея» Гомера цитируется в переводе В. А. Жуковского.
