Сергей Иванов - Америка глазами заблудшего туриста
В принципе, летчик-земляк одобрял регулярное сотрудничество с нами, но вместо обсуждения деталей неожиданно перешёл к проблемам украинского бизнеса. Он начал жаловаться, что никто в Нью-Йорке не желает покупать Советское шампанское… Дешевле уже даром, не везти же обратно в Киев?
— А по какой цене ты хочешь продать советское полусладкое удовольствие?
— По десять долларов прошу, — застенчиво признался пилот украинских авиалиний.
— Ну и напрасно просишь, вряд ли кто купит, — грубовато приземлил летчика Славка, — на Брайтон Бич такое можно и за шесть купить.
По реакции соотечественника было видно, что он и без наших советов хорошо знал, что и почём можно продать и купить на Брайтон Бич. И вообще, мне показалось каким-то недоразумением, что для работников украинской гражданской авиации бронируют гостиничные номера где-то в центре Нью-Йорка. Ни шампанское продать, ни поговорить по-человечески. Вокруг бетонно-стеклянные джунгли и чужая суета. Неужели администрация и профсоюз не знают, что в Бруклине есть более подходящие районы для отдыха членов экипажей? На Брайтон Бич украинские пилоты могли бы расслабиться на пляже. И контрабандное сало с полусладким шампанским… если не продать, то обменять… на кокаин.
Пришлось пойти навстречу его пожеланиям: купить бутылку шампанского за десять долларов, и, здесь же в номере раскупорить её.
В процессе распития, я поинтересовался, почему в Киеве в кассах украинских авиалиний нам отказали в продаже билетов до Нью-Йорка в один конец? Только туда и обратно… Лётчик не мог объяснить почему. Вероятно, по той же причине, по которой и Советское шампанское упёрто, хочется продать за 10, хотя реально оно едва за 6 продается.
Расстались тепло. Лётчик обещал всё сделать, как договорились. Клялся позвонить, когда будет здесь в следующий раз.
Остаток дня и вечер прогуляли в Нью-Йорке. Ночевать в комнате Славки оказалось очень жарко. Единственное удобство, которому я был благодарен — душ.
Утром Славка предложил посетить панель и, при возможности, поработать немного. Заехали на перекрёсток Lynch и Bedford. Угрюмое сборище трудовых резервов с поразительным постоянством поджидало работодателей. Вливаться в их нестройные ряды не очень-то хотелось. Да и нужды особой не было. Но и бездельничать уже который день — занятие тоже не самое лучшее. Я пригласил Славку зайти к тёте Изе.
Там тоже ничего не изменилось. Кантора работала. На удивление, тётя Изя узнала меня и даже спросила, почему я не в лагере? Ответил, что не согласился на обрезание. Она приняла мое короткое объяснение всерьез, но вопросов задавать не стала. Поспешила предложить работёнку, которую никто не хотел брать. Мы согласились. Изя вручила адрес, позвонила заказчику и сообщила о нашем скором прибытии. Деньги за услугу не спросила, вероятно, я стал у неё почетным клиентом.
Указанный адрес был в этом же районе — Вильямсбург. Приняла нас женщина средних лет, одетая в соответствии с предписаниями религии. Остриженная голова (не могу утверждать, но так говорят знатоки) прикрыта косынкой или париком, в зависимости от ситуации… и длинная юбка. Изъяснялась она школьным правильным, но неуверенным английским. Выслушав моё представление, кто мы и зачем, она осторожно, как учитель вечерней школы, сделала замечание по поводу некоторых оборотов в моей речи, признав это излишне грубоватыми. Я ответил ей, что так говорят в Бруклине. Она призналась, что лишь неделю назад прилетела сюда из Израиля. И до этого никогда не бывала в США. Язык изучила дома.
Что же касается работы, в этом доме, то здесь она пока не хозяйка. Но насколько ей было известно, требовалось сорвать и вынести старый линолеум в одной из комнат.
Совместными усилиями отыскали в квартире подходящий для этого инструмент. Уединились со Славкой в прохладной комнате. Линолеум оказался старым и хрупким, а самое неприятное то, что он был крепко приклеен к полу. С ковыряниями и разговорами мы провозились около трёх часов. Я рапортовал хозяйке о выполненной работе и пожелал получить оплату. В ответ пришлось выслушать, что этими вопросами ведает хозяин. Без него она ничего не может поделать. Пришлось объяснять, что такая работа здесь обычно оценивается минимум пять долларов за час. И речь идет о каких-то 30 долларах, которые она может выплатить и самостоятельно. Она всё же усомнилась в моём совете и позвонила кому-то. Поговорив на своем языке, она решилась заплатить нам на двоих 25 долларов.
— Вы что звонили в Израиль, чтобы определить размер оплаты? — спросил я.
Она смутилась, что-то пробубнила непонятное и просила подождать минутку. Вскоре, вынесла из другой комнаты ровно 30 долларов и, молча, вручила их. На том и расстались.
Вечером мы вернулись в дом на Glenwood. К нашему удовольствию, хозяйка ещё не прибыла из Канады, и мы пока могли пользоваться её гостеприимным домом.
Пиво было холодным, но это мало помогало. Все комнаты, кроме подвальных, были невыносимо душными. Кондиционер находился в той части дома, где проживала хозяйка. Мы не хотели злоупотреблять её гостеприимством и проникать на хозяйское пространство.
Кто-то позвонил. Трубку поднял Слава. Оказалось, это Юрий хочет меня. Я ответил. После неуверенных упрёков в том, что я исчез и не навещаю его и бизнес-школу (как будто я уже знал, где они заседают), он перешёл к делу. А дело его было до скучного старо: «Не займешь ли три сотни для развития перспективного дела?»
Отказать ему я не мог. В первую неделю, подрабатывая на случайных работах, мы должны были вернуть Славке какую-то сумму, потраченную нами на аренду жилья. И Юра подбрасывал нам на текущие расходы. Мы с земляком оставались его должниками и по сей день.
Договорились, что он подъедет к нам. Я прихватил деньги, и мы вышли во двор, присели на крыльце. Это была тихая улочка Гленвуд. Через дорогу, напротив нашего дома располагалась прикрытая на летние каникулы школа. Мимо нас по тротуару проходили исключительно чёрные праздные обитатели Бруклина. Неподалёку находилась Флэтбуш авеню — центральная улица чёрного района. Было часов десять вечера. Душно. Где-то рядом назойливо бухтела рэп музня.
Юра подъехал к дому на машине с тремя приятелями. Они были выряжены не по погоде: в костюмы и галстуки, — прямо из вечерней школы AmWay. Поздоровавшись, Юра снова отметил, как много я теряю, игнорируя предложение присоединиться к их бизнесу. Я обещал подумать об этом, и поторопился перейти к вопросу, с которым он приехал. Предложив ему 250 долларов, я выразил надежду на их возвращение в обозримом будущем. Судя по реакции нарядно одетых русских джентльменов, они не ожидали, что Юра решит этот денежный вопрос так легко и быстро. Деньги из моих шорт перешли в Юрин костюм. Товарищи дружно напомнили, что они все ужасно спешат на какую-то очень важную встречу. На этом мы и расстались.
