Восьмидесятый градус - Попова Елена

9 Февраля

Закончился самый вкусный гель для душа и, что гораздо хуже, лучше всего работающий дезодорант.

10 Февраля

Пару раз думала, лёжа в кровати, когда мозг уходил в расслабленный режим: «Хочу на свободу». Интересно. При этом коллеги уже меня так не задевают, и вообще серьёзных проблем нет. Разве что стала уставать в последнее время, но неизбежные трещины меня спасли. Хотя сейчас и не настаёт беспечное время сериалов и книг, об этом ниже. Это я к чему: хоть и всё теперь как бы нормально, я по-прежнему хочу на сушу в нормальную жизнь.

Надо написать про мою лекцию, которая прошла вечером восьмого февраля (в День российской науки, на минуточку). Настроения у людей были несколько декадентские: трещины, отсутствие перспектив работы, остаётся только ждать замерзания… На лекцию пришли почти все из науки и пара человек из команды – врач и электрик. Достаточно быстро у меня сел голос – я редко говорю в принципе, а уж так долго, около часа, совсем нечасто. Добрый геофизик-бард принёс мне бутылку минералки и походную чашку – я минералку не пью, но тут пришлось. Он спасала ненадолго, но хоть это было лучше, чем ничего. Я оценила свою способность организовать структуру – поделила всё на блоки, давала в конце каждого время на вопросы, кажется, это было удачно. Многое, правда, было непонятно, приходилось кое-как объяснять. Я закопалась, нужно было вылезти на поверхность, говорить очень простым языком. Был и языковой барьер: к моему удивлению, некоторые не знали английского, а у меня часть информации была на нём, но я переводила всё. Ближе к финальной части, когда я показывала наши данные и давала интерпретацию, активизировался зам, который всю экспедицию периодически напоминает, что он вообще-то и в геологии разбирается. Он был очень скептичен насчёт некоторых методов, приходилось пытаться его переубеждать – на самом деле это было некой игрой… Из-за его громких выступлений казалось, что все присутствующие солидарны, никто мне не верит, но я старалась не поддаваться этому ощущению, продолжала сиплым голосом вещать своё. В самом конце к нему присоединился начальник, у них была одна претензия на двоих: использовано мало источников, написанных советскими и российскими учёными. Об этом я долго думала перед сном. Зам говорил, это обидно: у наших столько данных, столько исследований, а ты используешь иностранную литературу. Я всё думала, что надо как-то донести до него, что учёный должен быть непредвзятым и смотреть на качество данных, а не на то, откуда они пришли. И у «наших» на самом деле мало данных по центральной Арктике, больше по шельфу, что говорил, например, биолог, поддерживая меня, но его как будто не слышали. Многие в конце подошли и поблагодарили, сказали, как им понравилось. Утром на следующий день одна из биологов тоже сказала, что было очень хорошо, и я выдохнула. Лекцию приняли положительно, но из-за скептических возгласов пары человек впечатление поначалу было другим.

Кажется, лекция поспособствовала некоторой моей социализации – теперь со многими учёными общаемся как бы на равных… Есть ощущение, что здесь нужно своими действиями доказывать, что ты достоин уважения. Но это, наверное, везде так.

Вчера был день-определённость – я его фанат! Во-первых, с утра получила письмо от коллеги, с которым я советовалась по научным вопросам. Среди прочего он написал, что статью мне надо выдать уже к ротации. То есть теперь на меня будет давить статья, беспечные времена закончились. На самом деле я анализировала весь материал по ходу экспедиции, как раз чтобы вставить в статью – и вот она пришла, но почему-то неожиданно. Уже прикинула, какие данные собираюсь вставить, какие выкинуть, и всё же для меня самое невыносимое – писать текст. С ужасом жду того, как я буду заставлять себя.

Во-вторых, человек сообщил мне новость: он едет сюда вместо меня, в институте наконец-то определились. Я уже была готова к этому, но всё равно не заметила, как стала прыгать по комнате – если уж не могу рационально рассудить, хорошо или плохо для меня какое-то событие, вот доказательство того, что меня это радует. Так что он бежит делать документы (их там миллион), а я начинаю представлять нашу встречу. Главное, теперь есть ясность: мы увидимся на борту совсем ненадолго, а потом настанет моя очередь его ждать. И жить он будет, скорее всего, в моей каюте. Меня по-прежнему пугает жизнь на суше в одиночестве, но главное – необходимость каждый день являться в институт с утра пораньше, всё ещё не придумала, что с этим делать.

Днём попросили поснимать спасение крышки от дыры – а я и сама собиралась. Это уже происходило, когда всё треснуло в прошлый раз, но я не засняла. Выглядит это так: А. героически спускается на свежие нагромождения льда в корме на страховке, продевает стропы в ручки крышки и поднимается на борт по лестнице, после чего крышку поднимают краном. Я снимала всё это, прячась, как обычно, на «балконе» на третьем этаже, но лучший кадр получился с другим гидрологом, когда он отцеплял стропы от крюка крана – кран остался качаться, как маятник, это завораживало, получился красивый длинный план. Не знаю, войдёт ли это в фильм, как и множество моих других кадров в стиле «я – В. Херцог», но хоть один удачный кадр за съёмку считаю успехом и радуюсь. Может, потом смонтирую что-то из своего материала, а то будет жалко, если пропадёт.

Разобралась ещё с одним делом, которое долго не могла сделать. Мне прислали наконец фото птицы, и теперь я могла её срисовывать. Человек выбрал попугая на чёрном фоне, постановочную фотографию с хорошим светом. К вечеру руки сами потянулись к экобумаге и пастели, и минут через пятьдесят рисунок был готов. Я осталась довольна результатом и сразу после собрания пошла вешать его на стену рядом с общественным туалетом.

Вечером смотрели «Время цыган». Я не собиралась на кинопоказ, хотела поделать мелкие дела, но сама голосовала за Кустурицу в прошлый раз, поскольку ничего не видела у него, – надо смотреть. Что ж, мне понравилось.

Сегодня день рождения у главного гидролога. По громкой связи, как всегда, прочитали ему стихотворение, пожелали любви, сразу же уточнили: «семейной любви». Читает это всё второй старпом, которого я не вижу абсолютно никогда, только по праздникам, хотя он, кажется, активный.

Песней дня можно назвать Aliotta Haynes Jeremiah "Lake Shore Drive". Это из плейлиста геофизика-писателя, слушала её на дорожке уже в который раз.

О, как же глупо. В предыдущем письме человек пожаловался на то, что его премию уменьшили. Я спросила, насколько сильно, рассчитывая прочитать, во сколько раз или что-то такое, но он прислал точные числа – мне стало плохо, потому что они на порядок больше моих. Я подумала, что он, наверное, совсем и не собирается уходить из этого института и уезжать, а это значит, что в какой-то момент нам придётся расстаться. Страдаю, паникую и ем «Наполеон», полученный в честь дня рождения гидролога, который хотела оставить на завтра. Пока решила обиняками уточнить его планы на будущее.

11 Февраля

Сегодня с утра в голове песня «Праздничное настроение» Арсения Крестителя, а настроение-то совсем не праздничное, оно отвратительное после вчерашней абсолютно дурацкой переписки в мессенджере. Договорились списаться сегодня с утра, а у нас ни мессенджера, ни почты… Дождалась обеда, пошла звонить на пятьдесят секунд. Невыносимо. Ещё и старший коллега нагнетает, уже собрался пилить дыру для работы – а как же выжидание двух недель стабильности, как раньше? Я вообще не готова работать, хоть материал и должен быть интересный. Чувствую, что устала, по-прежнему ничего не успеваю, да тут ещё и проблемы с сушей.

Как я и думала, начальник не спешит делать дыры – ждёт ещё подвижек. Ура! Не знаю, как я всё успею, стараюсь сейчас делать побольше на всякий случай. Сегодня весь день в полуотсутствующем состоянии, в первой половине дня нажила круги под глазами, хожу с ними… Связь появилась достаточно скоро. Весь день монотонно работала, помогало отвлечься. Не планировала идти в кино, но показывают «Остров сокровищ», который мне рекомендовали, опять не могу пропустить.