Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Океания
У Лаперуза было какое-то тайное предчувствие, побуждавшее сначала отказать де Ланглю в его просьбе. Но тот настаивал и даже предупредил начальника экспедиции, что именно на него падет ответственность за возможное развитие болезни. Он указывал на то, что гавань, где он намеревался высадиться, была очень удобна. Де Лангль сказал, что он сам лично возглавит отряд, и обещал через три часа вернуться с бочками, наполненными водой.
«Де Лангль был очень здравомыслящий и способный человек, и это обстоятельство скорее, чем какие-то другие соображения, и побудило меня дать согласие, или, вернее, подчиниться, его воле…» — записал в отчете Лаперуз.
Итак, на следующий день две шлюпки под командованием Бутена и Мутона, взяв на борт всех больных цингой, а также шестерых солдат и каптенармуса, всего двадцать восемь человек, отошли от борта «Астролябии», чтобы поступить в распоряжение де Лангля, находившегося на большом баркасе. Его сопровождали довольно плохо чувствовавшие себя Ламанон и Колине, а также выздоравливающий Вожюа. Командовал баркасом Гобьен. Еще тридцать три человека отправились с «Буссоли», в том числе Ламартиньер, Лаво и отец Ресевер. Итак, всего в походе принимали участие 61 человек, так сказать, цвет экспедиции, ее элита[164].
Де Лангль вооружил всех участников похода ружьями и приказал установить в шлюпках шесть фальконетов[165]. Он сам и все его спутники были чрезвычайно удивлены, когда вместо обширной и удобной бухты нашли маленькую бухточку, усеянную коралловыми рифами, куда можно было проникнуть по узкому извилистому каналу, где бурлили водовороты. Все дело было в том, что де Лангль побывал в этой бухте во время полной воды[166], поэтому первым его движением при виде открывшейся картины стало желание отправиться к прежнему месту набора воды.
Однако поведение островитян, огромное количество женщин и детей среди них, обилие плодов и свиней, принесенных ими для обмена, заставили умолкнуть глас благоразумия и осторожности. Он безо всяких помех и тревог выгрузил бочки, доставленные на первых четырех шлюпках. Солдаты установили на берегу полный порядок: они образовали живую изгородь вокруг того места, где работали матросы, оставив для них свободный проход. Но спокойствие длилось недолго. Пироги, наполненные островитянами, распродавшими привезенные на корабли продукты, возвращались. Они входили в бухту и мало-помалу совершенно ее заполнили. Вместо двухсот туземцев, включая женщин и детей, которых де Лангль обнаружил там полтора часа назад, теперь набралось тысяча — тысяча двести человек.
Положение отряда де Лангля становилось с каждой минутой все более и более затруднительным. Тем не менее де Ланглю удалось с помощью Вожюа, Бутена, Колине и Гобьена погрузить в шлюпки бочки с водой. Но в бухте почти не оставалось воды, такой был сильный отлив. Все же де Лангль и весь его отряд заняли места в шлюпках. Командир встал впереди, сжимая в руках ружье, и запретил стрелять до тех пор, пока он не отдаст приказ.
Он начал понимать, что вскоре будет вынужден прибегнуть к огнестрельному оружию: в воздухе уже замелькали камни, а вода доходила островитянам только до колен, так что они могли беспрепятственно добраться до шлюпок, что они и сделали. Теперь туземцы находились на расстоянии не более сажени от моряков, а солдаты тщетно пытались их отогнать.
Если бы де Лангля не останавливал страх первому вступить в схватку, если бы он не боялся быть обвиненным в варварстве и неоправданной жестокости, он, несомненно, приказал бы дать залп из ружей и фальконетов, который, безусловно, рассеял бы толпу или заставил бы ее отступить, но он тешил себя надеждой сдержать напор туземцев, не проливая крови, и пал жертвой своей человечности.
Вскоре град камней, пущенных с очень небольшого расстояния и с такой силой, словно их метали из пращи, обрушился на тех, кто находился в командирской шлюпке. Камни попадали точно в цель и поразили почти всех. Сам де Лангль успел только дважды выстрелить из ружья, а потом был сбит с ног и упал, к несчастью, за левый борт, где находились почти две сотни вооруженных островитян, которые убили его на месте, забросав камнями и забив палицами. Когда он уже был мертв, его привязали за руку к уключине шлюпки, для того, несомненно, чтобы использовать труп в пищу.
Шлюпка с «Буссоли», которой командовал Бутен, находилась примерно в двух саженях от шлюпки с «Астролябии», и между ними была полоса воды, куда не проникли туземцы. Именно туда и устремились вплавь все раненые, которые имели счастье упасть не в ту сторону, где находились дикари. Они добрались до шлюпок, оставшихся, к счастью, на плаву. Таким образом спаслись сорок девять человек из шестидесяти одного, что отправились за водой.
Бутен во всем следовал примеру де Лангля; он не позволял своим матросам стрелять до тех пор, пока не раздался выстрел командира. Само собой разумеется, что на расстоянии четырех-пяти шагов промахнуться невозможно, и каждая пуля попала в цель, но вот перезарядить ружья моряки не успели. От удара камнем Бутен тоже упал в воду, но, к счастью, попал как раз между стоявшими на мели шлюпками. Все спасшиеся вплавь были изранены: у каждого было не по одной ране, и почти все — на головах. Те же, кто имел несчастье свалиться за борт в ту сторону, где находились туземцы, нашли свой скорый конец под ударами палиц.
Своим спасением сорок девять моряков оказались обязанными благоразумию Вожюа, установившего и поддерживавшего на вверенном ему суденышке образцовый порядок, и точности и исполнительности Мутона, командовавшего баркасом с «Буссоли».
Баркас «Астролябии» был так перегружен, что сел на мель. Это происшествие внушило туземцам мысль напасть на убежище раненых. Огромное количество туземцев устремилось к рифам, расположенным у самого входа в бухту, мимо которых шлюпки должны были непременно пройти, и на очень небольшом расстоянии, всего в десяти футах. Матросам пришлось выпустить в этих одержимых, разъяренных дикарей остаток зарядов, и шлюпки наконец выбрались из этого жуткого логова.
Совершенно естественно, что Лаперуз сначала задумал отомстить за своих несчастных спутников. Но Бутен, который получил очень серьезные ранения и, по всей видимости, должен был пылать неукротимой злобой к подлым убийцам, принялся изо всех сил уговаривать начальника экспедиции отказаться от своего замысла. Он доказал Лаперузу, что в случае если по несчастному стечению обстоятельств шлюпки с моряками, стремящимися наказать дикарей, опять сядут на мель, то ни один из них не вернется живым из бухты, так как расположение ее таково, что растущие у самого края воды деревья смогут послужить островитянам надежной защитой.
