Михаил Озеров - От Гринвича до экватора
Любопытное признание: «не решился бы». Вот какого размаха достиг в те месяцы рецидив имперской болезни!
…Получение прибылей. Военные интересы. Защита своих последних оплотов. К этим «трем китам», на которых зиждется политика западных государств в Азии, Африке, на Ближнем Востоке, следует добавить четвертый, уже чисто английский — «имперскую психологию».
Однако даже переплетение этих субъективных и объективных факторов не всегда, а точнее, все реже и реже, приносит успех.
…Многие годы представительство СВАПО находилось в крохотной комнате в доме на Оксфорд-стрит. Но когда однажды я набрал знакомый номер телефона, то услышал:
— Они переехали в Сити.
Катьявиви с гордостью водил меня по новому офису. Просторные помещения. В шкафах и на полках — книги об Африке. Есть и советский еженедельник «Новое время», и издаваемая АПН газета «Совьет уилкли», и журнал «Новости Намибии», который выпускает представительство СВАПО в Англии.
— За два года подписчиков на наш журнал стало в семь раз больше, — сообщил Питер. — Наше дело пользуется все большей поддержкой в мире. В результате у нас постоянно прибывает работы. Поэтому мы перебрались сюда.
Питер показал выполненную на ткани карту Африки, которая появилась в его кабинете:
— Карту сделали в Намибии. Видите, на ней нет ЮАР. Это карта независимой Африки. Таким скоро будет наш континент!
Быть или не быть?
В Англию пришло рождество. Праздничная суета, службы в церквах и соборах, посулы государственных мужей, предсказания астрологов… Люди обмениваются поздравительными открытками и подарками, украшают елки. Блещут кулинарным мастерством хозяйки, они готовят традиционные блюда: жареная фаршированная индейка с гарниром, пудинг с изюмом, сладкий пирог. Экономисты подводят итоги роста цен и доходов компаний, печать определяет фильм года, спортсмена года, банкротство года.
А еще, как писала «Дейли миррор», «англичане пытаются ответить на сонм вопросов, которые крайне трудно решить».
Правда, первый вопрос, связанный с Новым годом, жители столицы стали задавать еще… весной: будет ли елка на Трафальгарской площади? К декабрю началась настоящая бомбардировка письмами правительственных учреждений и газет. «Не повторится ли история, когда, экономя электроэнергию, елку вообще не зажгли?» — волновались лондонцы.
История не повторилась. Елка, правда, поменьше, чем в доброе старое время (рядом с колонной адмирала Нельсона она похожа на Гулливера, попавшего к великанам), лампочки на ней горят тускло, но всего этого лондонцы стараются не замечать.
На торжественной церемонии, посвященной открытию елки, присутствует посол Норвегии: дерево уже какой год подряд присылает муниципалитет Осло в благодарность за помощь Англии норвежцам в последнюю мировую войну. Церемония транслируется по телевидению. В этот день и в последующие хор мальчиков исполняет рождественские гимны.
Но почему тревожно озираются те, кто приходит на Трафальгарскую площадь, почему с подозрением смотрят на каждого, у кого в руках портфель или сверток? Почему вокруг елки так много — нет, не Дедов Морозов — полицейских?
Дело в том, что и тут англичанин задает себе почти гамлетовский вопрос: быть или не быть сегодня взрывам? Их грохот заглушил мелодии рождественских гимнов и треск хлопушек. Взрывы чаще всего устраивают североирландцы, которые считают, что лишь таким способом можно привлечь внимание к Ольстеру.
Кризис там продолжается второе десятилетие. Белфаст — столица Северной Ирландии — похож на средневековый город: центр, обнесенный частоколом и сторожевыми вышками, открывается утром, вечером же доступ туда запрещен. Угрюмые остовы взорванных домов, которые и не думают восстанавливать. Заколоченные витрины. Пустые, словно тюремные, дворы. Обгорелые кирпичные стены, вдоль и поперек исписанные лозунгами: протестанты угрожают католикам, те — протестантам. Повсюду патрули, солдаты с карабинами.
Печальную славу приобрели североирландские «эйч-блоки». Одиночные камеры. Прогулки, газеты, книги запрещены. Как и посещение родственников. Зато предостаточно пыток, оскорблений, унижений.
Раз, два, три, четыре,
Откройте эйч-блоков двери.
Пять, шесть, семь, восемь,
Вашей помощи просим.
Такую считалку распевают маленькие дети в Белфасте. Но Лондон не собирается открывать двери казематов.
Поют в Белфасте и другую песню — героическую, с красивой мелодией, ольстерский вариант нашего «Орленка» — о североирландском парне, казненном англичанами.
Ранним утром, в тюрьме Маунтджой
Ни вздоха, не скрипнут двери.
Только шаги, команда: «Стой!»
Вывели Кевина Бэрри.
А было ему восемнадцать.
Но, смертную горечь почуя,
Воскликнул: «Прошу, расстреляйте!
Как воин погибнуть хочу я».
И долго его пытали:
«Скажи имена нам, лэд!»[12]
Но губы его прошептали
Одно только слово: «Нет».
Сколько сегодняшних кевинов бэрри замучено в эйч-блоках!
Вернувшись из Белфаста в Лондон, не замечаешь особой разницы. Тут тоже раздаются взрывы, воют сирены бронетранспортеров и санитарных автомобилей. К примеру, новогодним «подарком» стала бомба, заложенная около гигантского универмага «Сэлфриджез» на главной торговой магистрали Оксфорд-стрит. По случаю рождества в витринах магазина выставили восковые фигуры героев произведений Диккенса. Каждая витрина — мастерски сделанная сценка из книги. За день до рождества, 24 декабря, возле универмага взорвалась бомба. Она ранила пять человек, искорежила дома. И уничтожила витрины. Чудом сохранилась лишь фигура Оливера Твиста. Целехонький Оливер сидел на мостовой среди обломков елок и осколков разноцветных лампочек.
Перспектива отправиться на тот свет никого не привлекает. Поэтому, получив новогоднюю посылку, англичанин десять раз спросит себя и своих знакомых, не бомба ли там, и лишь потом начнет осторожно открывать ее. Поэтому он стороной обходит автомобили без водителя: они запросто взлетают на воздух. По этой же причине у елки на Трафальгарской площади собирается меньше зрителей, чем когда-то, — где скопление народа, там опаснее.
Правда, людей с копилками в руках стало на площади больше. Надписи на копилках вопрошают: «Не дадите ли что-нибудь для бездомных?», «Вы помните о больных туберкулезом детях?», «Не проявите ли участия к престарелым?» Каждый бросает в копилку сколько может.
