Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников
Нет ничего лучше, чем увидеть знакомое лицо в чужой стране.
Бразильская пословицаМолодой кайман жакаре
Глава 13
Cayman yacare: истории про любовь
Я провел сентябрь в Майами, сдавая последние экзамены и работая над проектом диссертации. Пришлось снова пройтись по всем собранным наблюдениям, подсчитать результаты и подумать, что делать дальше.
У меня уже была информация о семи видах, и пока что предсказания моей базовой теории сбывались. Виды-“универсалы” часто включали в свои песни и рев, и шлепки. Виды-“специалисты”, жившие в больших реках и мангровых лагунах, пользовались в основном шлепками. Китайский аллигатор, обитающий в прудах и мелких озерах, часто ревел, но почти не шлепал головой. Разумеется, мне предстояло отыскать и другие виды, чем больше, тем лучше.
Результаты наблюдений за миссисипскими аллигаторами были смешанными. Как я и ожидал, те из них, что жили в небольших прудах, пользовались шлепками намного реже, чем те, что жили в больших реках и каналах. Но ревели те и другие одинаково часто. Кроме того, у наблюдаемых различий могло быть много разных причин, помимо размера водоемов.
Чтобы прояснить ситуацию, я собирался найти еще несколько популяций, живущих либо только в маленьких прудах, либо только в больших озерах и реках. Лучше всего было бы, если бы они располагались в шахматном порядке. Тогда я бы мог исключить альтернативные причины вроде длины светового дня, климата и так далее.
Я также решил, что необходимо провести похожее исследование где-то еще. Было слишком рискованно строить все доказательство теории на данных по миссисипскому аллигатору. Имелся другой вид крокодиловых, отвечавший моим требованиям: с большой областью распространения, многочисленный и способный жить практически в любом водоеме. Я знал, что работать с ним будет намного труднее. Это был нильский крокодил.
Помимо проверки “базовой теории”, я хотел найти ответ на другой вопрос. Пока было похоже, что я прав и состав “песен” зависит от мест обитания. Но каков механизм этой зависимости? Вариантов было два. Либо каждый аллигатор, прежде чем “запеть”, осматривает окрестности и решает, реветь ему или шлепать головой, либо сами аллигаторы ничего не решают, а подмеченные мной различия между популяциями – результат естественного отбора, по-разному действовавшего в разных местах.
Самым простым способом узнать, какая версия правильная, было бы поймать несколько десятков аллигаторов, живущих в маленьких “аллигаторовых дырах”, выпустить их в большие озера и посмотреть, начнут ли они шлепать головами чаще. Но это было технически неосуществимо по ряду причин.
Мне пришло в голову, что вместо перевозки животных из водоема в водоем я мог бы изменить размер водоемов, в которых они живут. Поначалу я пытался придумать какой-нибудь эксперимент с искусственными водохранилищами, а потом сообразил, что многие озера меняются в размере естественным путем, уменьшаясь во время засух и разливаясь после дождей. И тут я вспомнил про кайманов жакаре.
Они водятся в Южной Америке от южных окраин Амазонии до Северной Аргентины. В основном эти края покрыты тропической саванной, которая частично затоплена в сезон дождей, но в сухое время года становится похожа на пустыню. Брачный сезон приходится на начало дождей, как раз когда уровень воды резко меняется. В Боливии я заметил, что рисунок пятен на мордах жакаре индивидуален. Значит, можно вернуться на озеро после того, как его размер изменится, второй раз понаблюдать за теми же кайманами и посмотреть, изменилась ли композиция их “песен”.
Целый месяц я рылся в старых журналах по гидрологии и приставал к знакомым, живущим в разных южноамериканских странах. В результате к концу сентября у меня был замечательный план шестинедельного исследования жакаре.
Брачный сезон у них с середины октября по середину декабря. Почти по всей их области распространения уровень воды в это время поднимается из-за начавшихся дождей. Но в Пантанал, огромную заболоченную саванну на границе Бразилии и Боливии, паводок приходит намного позже, потому что вода туда поступает с плато Мату-Гросу далеко на севере, и ей требуется время, чтобы достичь Пантанала.
Я проведу исследования в двух местах, одно в Пантанале, другое где-нибудь еще. В Пантанале уровень воды будет постепенно понижаться. Я найду несколько мелководных озер, недельку понаблюдаю там за кайманами, потом дождусь, когда озера частично высохнут и распадутся на маленькие пруды, и повторю наблюдения за теми же самыми кайманами, чтобы проверить, станут ли они реже шлепать головой и чаще реветь. Во втором месте я проделаю то же самое, но вода, наоборот, будет подниматься, и мелкие озера сольются в большие, так что состав кайманьих “песен” должен измениться в обратную сторону
Особенностью этого плана было то, что все могло сорваться из-за множества разных причин. Но в полевой зоологии никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Даже самый гениальный проект может полностью развалиться из-за какой-нибудь неожиданной мелочи: не начались вовремя дожди, или животных выкосила вспышка болезни, или вы простудились и пропустили два месяца работы, или объекты исследований попросту отказываются вести себя так, как вы ожидали. Такое случается постоянно; многим исследователям пришлось впустую потратить с огромным трудом полученные гранты и десятилетия жизни из-за банального невезения.
Проект я защитил, ставки были сделаны. Маршрут предстоял знакомый: дешевый рейс до Каракаса, морозный шестнадцатичасовой путь до Санта-Елена-де-Уайрена (в этот раз я запасся теплой курткой), переход в Бразилию, еще один долгий переезд на автобусе до Манауса, потом четыре дня на теплоходе до устья Амазонки.
Самая интересная часть путешествия вниз по великой реке – пересечение дельты. В этот раз я плыл в Белен, большой город на южной стороне. Это основной транспортный узел, связывающий амазонский мир речного транспорта с сетью шоссе и железных дорог остальной Бразилии. Некоторые рукава дельты достигают тридцати километров в ширину, а острова там размером с маленькую европейскую страну. Только там вы по-настоящему чувствуете невероятную мощь реки. Дважды в день трехметровые поророки (приливные волны) прокатываются от океана вверх по течению, иногда на триста километров вглубь материка.
Жители заболоченной саванны на бразильско-боливийской границе
Но корабль идет и по совсем узким протокам, где с обеих сторон стеной стоит лес. Для метисов кабокло, живущих по берегам этих проток, теплоходы – единственная связь с внешним миром. Поэтому каждый раз, как вы проплываете мимо хижины, вы видите, как полуголые детишки запрыгивают в свои крошечные каноэ и что было сил гребут наперерез кораблю в надежде поменять резные деревянные сувениры и корзины фруктов на стальные мачете и одежду фабричного изготовления.
