Жан Беливо - В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком
Средний Запад
20 ноября 2006 — 6 марта 2007
Чехия, Австрия, Словакия, Венгрия,
Сербия, Македония, Греция
Это край меда и крови. Земля встреч, обменов и путешествий между Западом и Востоком. Крошечный перешеек суши с богатейшими равнинами и скалистыми горами, за многие века приютивший стольких переселенцев, что все уже позабыли, кто же здесь был первым. Регион войн и страданий на перекрестке миров, смесь народностей и культур, рассыпанных, будто конфетти. Я ничего раньше не знал о Балканах… История хлынула на меня мощным потоком, швырнув мне прямо в лицо все кровопролитные войны, которые здесь велись во имя мира. Однако мир в понимании одних превращается в ад для других. Ведь сам феномен понятия «мир» не должен смешиваться с такими ощущениями, как жажда власти или страх смерти. Зимой 2007 года, оказавшись в Сербии, я узнал, что на земле есть такие места, где, наверное, больше никогда не вспомнят, что такое настоящий мир.
Австрия ВенгрияГраницу Сербии я перехожу ясным январским утром, в первый день нового года по православному календарю. Последние несколько дней в Венгрии позволили мне приспособиться к холоду и местным обычаям: легкому кружению вальсирующих пар, теплым посиделкам за щедро накрытым столом — и к обилию шнапса! Однако бедность как следствие многолетней войны и периода эмбарго, наложенного ООН, здесь просто-таки бросается в глаза. В полях вокруг дороги крестьяне лихо колесят на стареньком тракторе MF35, прицепив к нему борону. На такой штуковине я ездил в 60-х, когда учился водить трактор на ферме своего отца. Эта крошечная машина с двумя огромными колесами тарахтит как ненормальная и тащит за собой тележку, в которую забрался какой-то старичок. Я бы поклялся, что сейчас узнаю в этом дедуле своего дядюшку Эмиля, который так же разбрасывал в полях компост собственного изготовления… Запах горящего угля разносится над черепичными крышами кирпичных домиков, хаотично разбросанных по деревне. Собаки лают за оградами, куры выискивают корм, чтобы склевать его поскорее, и время от времени принимаются драться за какое-нибудь зернышко. Доносится спокойная знакомая музыка. По пути я встречаю нескольких мужчин на мопедах с трескучими моторами. В качестве единственного средства защиты на этих гонщиках — старые строительные каски с защитными очками. Этот регион — Воеводина — долгое время принадлежал королю Венгрии, и мои новые знакомые с надеждой в голосе рассказывают, что когда-нибудь они войдут в Евросоюз и станут наконец поближе к своей настоящей родине. Две страны, с которыми граничит Сербия — Румыния и Болгария, — стали членами Евросоюза две недели тому назад. Эта новость заставила венгерских сербов пережить горькое чувство обездоленности — будто их бросила на произвол родная семья. Разношерстность жителей страны подчеркивает влияние прошлого: здесь по улицам ездят и старенькие «Лады» советского производства, и «Рено R5». Они колесят между руинами строений времен Османской империи, возведенных когда-то прямо на римских развалинах. Мимо проезжает повозка на деревянных колесах с металлическими ободами, которые нещадно скребут по асфальту. Возница направляет ее прямо к церковной паперти.
СербияВ одной из деревушек я встречаю Мичку, он тотчас приглашает меня вместе пообедать, а его друг Грегорий у нас вместо переводчика. Их приглашение звучит так настойчиво, будто они задумали на примере гостеприимства по отношению к странному путнику — то есть ко мне — показать миру всю доброжелательность сербов, которые всегда и всем улыбаются, и отмыться от репутации скандалистов, обижавшихся на всех подряд десятилетиями. За блюдом со свиными ножками Мичку, заметно нервничая, объясняет мне, что он самый обычный ассенизатор. Чистит септики. «Нечего стыдиться, если делаешь хорошо свою работу», — отвечаю я, с неподдельным интересом слушая рассказ об эффективности этой очистной системы. «Nazdrovia!» — чокаемся мы друг с другом, и под конец трапезы Мичку протягивает мне лист бумаги с номером своего телефона. «Будут проблемы — звони. Я соберу целую армию, чтобы тебя выручить!» Еще через несколько недель я буду хохотать, слыша точно такую же фразу в четырнадцатый раз! Похоже, в этой стране я защищен всеми и ото всех! Но сейчас я сижу с Мичку, и даже он сетует на то, что творится в стране. Он вспоминает страдания их несчастного соседа, Косово, и раскол бывшей Югославии на семь отдельных государств. Он сетует на крайнюю степень сложности взаимоотношений между различными сообществами.
— Даже крошечная ссора детишек, — говорит он, — может привести к небольшому вооруженному столкновению на уровне взрослых.
— Люди просто разучились радоваться счастью друг друга, — грустно добавляет Грегорий, опустив глаза. — Утром они просыпаются с чувством ненависти к самим себе и волей-неволей начинают ненавидеть всех остальных вокруг. Наши дети растут в атмосфере жестокости и нелюбви. И везде коррупция! Ты получаешь в месяц восемьдесят евро и, чтобы хоть как-то выжить, вынужден спекулировать чем-нибудь. Так делают все от мала до велика. В этой атмосфере очень трудно с кем-то подружиться…
Грегорий признается, что сильно скучает по общению с иностранцами, а мне приходится приложить немалые усилия, чтобы наконец завершить беседу с этим упрямым сербом. Я ухожу, нагруженный двумя килограммами сосисок и колбас, но сердце мое болит — оно ранено ужасающе острым одиночеством этих людей.
Проходя по берегам Тисы, которая буквально в нескольких километрах отсюда впадает в голубой Дунай, я то и дело встречаю душевных людей, которые говорят мне «Добро пожаловать! Входи!» Меня ждет целый хоровод лиц и судеб. Стефан вынашивает план постройки курортного комплекса на берегу реки… Славянин Градимир, работающий инспектором, наслаждается жизнью в атмосфере абсолютного семейного матриархата… Почтенная пожилая мадам Лепосава, которая никогда не снимает строгого черного платка, узлом завязанного под подбородком… Гробовщик Шимрак и его жена, хозяйка парикмахерской, которые беседуют со мной часами напролет, пока на вертеле жарится аппетитная свинина, чей аромат смешивается с запахом отменного шнапса, от которого я точно не откажусь, чтобы их не обидеть. Так много внимания, еще больше еды и целая река алкоголя! Вот какая Сербия открывается моему взгляду! Я вижу только ангелов, однако демоны здесь тоже присутствуют незримо, затаившись глубоко в душах… Как-то утром, когда мы вместе с детьми сажаем дерево мира на школьном дворе, я начинаю рассказывать ученикам о своем путешествии. Вдруг к нам подходит еще один маленький мальчик.
— А зачем мы сажаем это дерево? Учитель объясняет ему:
— Потому что это символ мира в нашей стране, и это дерево будет расти, крепнуть. Сейчас оно хрупкое и слабое, потому что маленькое. Ты будешь его оберегать?
— Да, буду, — убежденно заявляет мальчишка. — Если кто-то захочет его поломать, я ему морду разобью!
Я отправляюсь в сторону Ниша[84], одного из древнейших городов на Балканском полуострове, и следую по той старинной королевской дороге, что некогда соединяла могущественный Рим с провинцией Дакия, ставшей территорией современной Румынии. Зима то и дело засыпает нас тяжелыми снежными хлопьями, дети ловят их с радостным смехом и носятся, распугивая кур, вокруг колодцев под решетчатыми крышами. Дух султана Сулеймана Великолепного, который завоевал христианскую крепость Белград, до сих пор витает в этих местах, перечеркивая воспоминания о других пришельцах из Индии, Турции, Центральной Азии, Персии, Византии… По этим землям они везли европейцам товары из Северной Африки, Китая, Эфиопии. Я представляю, как древние купцы медленно шагали с огромными караванами своих товаров — красочные процессии людей в пестрых восточных нарядах. Рядом шли одетые в лохмотья рабы, управлявшие быками. Следом двигались повозки, груженные специями, коврами и роскошными тканями. За ними, я уверен, шли прекрасные цыганки в развевающихся цветастых платьях, воры и бандиты. Странствующие проповедники едва успевали разбегаться в стороны, когда мимо проезжал какой-нибудь всадник. Интересно, сильно ли изменились с тех стародавних времен здания по краям дорог? Теперь здесь повсюду пшеница и рожь копнами свалены под соломенными навесами, которые служат амбарами. А жилые дома соседствуют с загонами для скота, закрытыми от дороги плетеными изгородями. Красочные острые шпили деревенских колоколен пронзают небесную лазурь, возвышаясь над полыхающими красным золотом маковками православных церквей. На исходе дня под помрачневшим небом я делаю остановку возле новенького сельского ресторанчика в Делиграде, городке, который уютно устроился в самом сердце долины, окруженной живописными холмами. Зоран отрезает для меня большой ломоть ветчины, протягивает мне хлеб и пиво.
