Виталий Тренев - Путь к океану
Первый же свежий ветер с моря не оставил на песчаном рифе и следов от злополучного судна. Это лишний раз подтвердило непригодность и слабость корпуса барка.
О гибели "Шелехова" лейтенант Бошняк в своих заметках об Амурской экспедиции пишет: "Это был едва ли не самый чувствительный удар для начинающейся Амурской экспедиции, послуживший поводом ко многим нелепым толкам, в особенности, когда на эту экспедицию и без того смотрели косо, потому что она задевала много личных интересов и можно сказать, что немногие желали ее осуществления"[38].
В спасательных работах большую энергию проявил мичман Чихачев с корвета "Оливуца". Незадолго до отхода корвета из Петровского Чихачев вместе с Бошняком (молодые люди успели подружиться) явился к Невельскому и просил помочь ему списаться с корвета и разрешить участвовать в экспедиции. Невельской был бы рад оставить у себя дельного мичмана, но для этого требовалось разрешение командира "Оливуцы". К счастью, Сущев быстро сдался на уговоры, и мичман Чихачев стал офицером Амурской экспедиции.
Девятнадцатого августа "Оливуца" ушла из Петровского.
XIV. ПЕРВЫЕ ШАГИ АМУРСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
Немедленно по выгрузке в Петровском и ликвидации последствий кораблекрушения Невельской приступил к проверке сделанного зимовавшими здесь Орловым и Гавриловым.
В самом зимовье были построены жилые дома и складочные помещения, хотя и тесные, но в общем достаточные для размещения в них членов экспедиции. Транспорт "Охотск" не смог выйти в море, так как буря и сильный ледоход выбросили его на берег и серьезно повредили расшатанный и гнилой корпус. Самое неприятное известие касалось устройства жилья в Николаевском посту.
Последним зимним путем Орлов, захватив с собой восемь матросов, отправился на мыс Куегда, чтобы построить дом для гарнизона Николаевского поста. Старый служака, с добродушным презрением относясь к воинственности "инородцев", не захватил с собой оружия. Когда он приступил к рубке леса, вокруг собрались гиляки и стали мешать рабочим. Маньчжуры строго приказали им не допускать русских селиться здесь, уверяя, что со вскрытием рек сюда придет войско для истребления русских и наказания тех гиляков, которые будут им содействовать. Возбужденная толпа явно не прочь была расправиться с русскими, не дожидаясь маньчжуров. Очень соблазнительно было воспользоваться инструментами и снаряжением маленькой экспедиции. Орлов, досадуя на свою непредусмотрительность, отступил, избегая стычки.
Узнав подробности этого происшествия, Невельской сделал серьезный выговор Орлову за нерешительность.
Прежде чем приступить к выполнению программы исследований, необходимо было нейтрализовать последствия неудачной экспедиции Орлова.
В Николаевском посту была одна четырехвесельная шлюпка, вооруженная фальконетом. Откомандировав Чихачева и топографа Попова для наблюдения и съемки берегов Южного пролива и южной части лимана, Невельской захватил с собой лейтенанта Бошняка, Березина и 25 человек вооруженных матросов и отправился по Амуру на вельботе и байдарке к мысу Куегда.
В Николаевском Невельской собрал гиляков и объяснил им, что они поступили очень плохо, пытаясь повредить русским и послушавшись маньчжуров. Ведь они же сами обращались к Невельскому за защитой от несправедливостей и жестокостей маньчжурских купцов.
Гиляки цокали языком и смущенно разводили руками.
— Почему вы хотели напасть на Орлов-джангина? — спрашивал Геннадий Иванович. — Разве он плохой человек? Или он поступал с вами хуже, чем маньчжуры?
— Нет, нет! — заволновались гиляки. — Они знают, бачка, — переводил Афанасий, — они больно хорошо знают, Орлов-джангин больно хороший человек. Он нам совсем, как свой человек! — Афанасий объяснил, что гиляки хотели напасть на русских не по доброй воле, их запугали маньчжурские купцы. А сами они не хотят русским плохого.
Дело прояснилось.
Несколько маньчжуров находилось в одном из ближних селений, и как раз они были из тех, кто возбуждал гиляков против новых пришельцев. Невельской потребовал их к себе и устроил суд. Единодушные показания гиляков обвинили торговцев не только в антирусской агитации, но и в притеснениях и жестокостях, которые они чинили над местными жителями.
Сделав внушение купцам, Невельской приказал высечь нескольких из них в присутствии толпы гиляков.
Несмотря на то, что во флоте телесные наказания были обычны и повседневны. Невельской почти никогда не прибегал к ним. Эта решительная мера была вызвана чрезвычайными обстоятельствами и наглядно показала маньчжурским купцам, что они должны сообразовать свое доведение с требованиями Невельского. Геннадий Иванович понимал, что это, наверное, не последняя попытка бродячих купцов не допустить порядков, устанавливаемых им на Амуре.
Борьба с маньчжурскими торгашами была далеко не единственной проблемой для Невельского. Препятствия, беды, опасности грозили со всех сторон. И противопоставить им он мог только свою волю и самоотверженность да мужество своих помощников.
Действительно, Невельской был отправлен на Амур с поручением очень незначительным: для "расторжки с гиляками". Ему запрещено было "касаться" каких-либо местностей на Амуре, кроме Петровского и Николаевска. Геннадий Иванович уже испытал, чем может грозить ослушание. Но он предвидел, какой вред может принести отечеству трусливая политика Нессельроде и Чернышева. Он понимал также, что Муравьев недооценивает значение Амура и гаваней, расположенных южнее устья реки, хотя и сознает необходимость для России иметь твердые, надежные позиции на Тихом океане.
Увлекшись Петропавловском и Авачинской губой, Муравьев уже в этом году вложил большие средства в постройку там крепости и прокладку дороги из Якутска в Аян — для снабжения Петропавловска.
Невельской был убежден, что затраты эти — бросовые. Видя истинное положение вещей и угадывая тяжелые последствия ошибочных и недальновидных действий правительства и самого Муравьева, он не мог ограничиться "расторжкой с гиляками".
Твердо решив не отступать с намеченного пути и идти на все жертвы, Невельской думал над тем, как привести в исполнение свое намерение открыть глаза правительству на важность Амура для Сибири, тихоокеанских побережий и для всей России. Как доказать то, что очевидно и что подтверждается даже маньчжурскими купцами, то есть независимость низовий Амура и племен, здесь живущих, от Китая? Кроме того, нужно найти на берегах Татарского пролива бухты — будущие гавани, порты. Гиляки и гольды уверяли, что такие бухты существуют. Но для того, чтобы описать их, исследовать всесторонне и занять военными постами, нужны большие средства. А в распоряжении Невельского всего 17 тысяч рублей в год, ни одного мореходного судна, мало людей. Было еще одно серьезнейшее препятствие на пути Невельского — недоброжелательство Завойко и всех деятелей Российско-Американской компании, недовольных его открытиями.
