Виталий Тренев - Путь к океану
На коленях благодарю я господа, что он мне послал в покровительство этого чудного человека, любовь которого — моя гордость и будет для меня сильной опорой в испытаниях, которые меня, может быть, ожидают впереди".
"Станция Аллах-Юн.
Мы уже сделали половину пути. Все, в общем, слава богу, благополучно, несмотря на все ужасы этой дороги. Вы знаете, что я была готова встретить всякие препятствия и неудобства, но действительность превзошла все, что могло нарисовать мне мое воображение. Никогда не могла я себе представить, что такие дороги существуют на свете. То приходится вязнуть в болотах, то с величайшим трудом пробираться по непроходимым лесным дебрям, то взбираться на скалы по невероятно крутым тропинкам, то, наконец, переправляться вплавь через быстрые реки. Природа дика, но величественна. Видно, что рука человеческая и не прикасалась к ней, пытаясь сделать дороги хотя бы мало-мальски сносными. Правда, иногда попадались мостики самой первобытной постройки… но проходить по этим сооружениям в высшей степени опасно. В них громадные щели между бревнами, а между тем мосты эти перекинуты нередко через пропасти или через глубокие потоки; лошадь должна скакать через эти зияющие отверстия, и у всадника легко может закружиться голова. Нельзя описать все ужасы этого путешествия! Надо самому все это испытать, чтобы понять, какой опасности мы подвергались.
Я, впрочем, не отчаиваюсь и по-прежнему предпочитаю гамак седлу[37], вопреки тому, что мне говорили в Якутске, предупреждая о бесполезности гамака. В опасных местах пути, мне кажется, все-таки безопаснее оставаться в гамаке, чем ехать верхом. На лошади легко потерять равновесие, если сделается головокружение, когда посмотришь вниз, на пропасти, с высоты горных обрывов или между щелями мостиков. Я делаю верхом по 30 верст в день и до сих пор не садилась еще на взятое для меня мужское седло. Дамское гораздо удобнее; мой муж также находит это и иногда пользуется им. Это покажется вам смешным, но вы понимаете, что потеряешь всякое кокетство в этих диких краях, где приходится оставить все привычки цивилизованного мира, в особенности после двухнедельной езды по адским дорогам, когда совсем разбит от усталости, о которой, к счастью, вы не имеете никакого понятия. Ах, что мы вытерпели! Несмотря на все усилия над собой, бывают минуты, когда я ослабеваю и теряю всякое мужество. Однажды, например, нам пришлось переправляться вплавь через глубокую и быструю реку! Разразилась гроза, молния ослепляла нас, а сильные раскаты грома, которые эхо повторяло со всех сторон, отражаясь в горах Яблонового хребта, пугали лошадей. Они то и дело взвивались на дыбы. Дождь лил как из ведра. Ледяная вода текла без удержу по лицу, по рукам, по ногам. Тропинка, по которой мы пробирались, была, кажется, опаснее всех предыдущих. Мы переезжали то по горным плоскостям, то через ледники, где вязли в снегу, то спускались с крутых скал по голым, почти отвесным обрывам и пробирались по узким и скользким дорожкам, загроможденным громадными каменными глыбами. Напуганная, иззябшая, с нетерпением ожидала я той минуты, когда наконец нам можно будет остановиться. На мое несчастье, прошло еще немало времени, пока нашли место для отдыха. Оно оказалось под сводом из скал, нависших над углублением. Наскоро устроили там палатку, и эта жалкая яма показалась мне раем, когда перед огнем я могла наконец просушить одежду и хоть немного обогреться. С каким наслаждением я расположилась после стольких часов мучений на моей походной кровати. Утром я проснулась спокойная и веселая. Яркое солнце освещало чудную картину и свежим радостным блеском изгладило мрачные впечатления вчерашнего дня. Так вот каким образом мы продвигаемся вперед, мои добрые друзья.
Катя".
"Охотск, 28 июня.
Добрая тетя!
Если бы вы знали, как я довольна, что мы добрались наконец до Охотска. С тех пор как я вам писала из Аллах-Юна, я, несмотря на все предосторожности и всеобщие заботы обо мне, была очень больна и до сих пор чувствую себя еще слабой.
Мой муж очень занят. Он еще не решил, на каком корабле мы поплывем в Аян. Кроме того, ему нужно выбрать 50 матросов и казаков из Охотска. Они последуют за нами в Петровск со своими семьями.
Так как мой муж желает выбрать самых лучших из этих людей, то, разумеется, сделать это нелегко… Нужно о стольких вещах подумать и предугадать всякие случайности. Мой муж распоряжается обо всем и осматривает сам даже столярный инструмент: на нем лежит большая ответственность. Он думает об этом день и ночь, и заботы эти отнимают у него сон и аппетит. Он весь поглощен той мыслью, чтобы ничего не упустить такого, что послужило бы в пользу будущей колонии, ее благосостоянию и сохранило бы здоровье всех тех, которых он увозит с собой к неведомым еще местам у устья реки Амура.
Еще несколько слов, друзья мои. Мы поплывем на "Байкале". Не правда ли, как странно, что первый корабль, который я увидела в своей жизни, был именно тот, которым мой муж командовал во время его чудных открытий? Мы надеемся отплыть завтра, если ветер будет попутный. Я сделала несколько покупок в Охотске; между прочим, купила красивую мебель гостиной за довольно сходную цену…"
Геннадий Иванович был немного смущен покупкою. Что они будут делать с этой мебелью в пустынном, диком краю, в тесной избушке из сырого леса? Но Екатерина Ивановна так счастлива была своей ролью самостоятельной хозяйки, что Невельской не стал ее разочаровывать.
В Охотске Невельского ждали неприятности. Транспорт из Петровского зимовья должен был прийти с началом навигации, но не пришел, хотя Орлову даны были самые точные инструкции на этот счет.
Относительно Петровского зимовья уже с зимы ходили дурные слухи, и отсутствие "Охотска", казалось, подтверждало их. Известий непосредственно от Орлова, исполнительного и пунктуального служаки, не приходило. Невельской очень тревожился.
В Аяне определенно говорили, что зимовье разграблено, а гарнизон истреблен. Нельзя было терять времени. В Аянском порту, кроме транспорта "Байкал", на котором Невельской с командой и материалами должен был идти в Петровское, стоял корабль компании "Шелехов". Это был барк (трехмачтовое мореходное судно), груженный припасами и снаряжением для русских владений в Америке. В ближайшие дни он отплывал в Ситху.
Невельской созвал на совет офицеров Охотского порта и кораблей. Решено было отправить "Шелехова" вместе с "Байкалом" в Петровское в качестве подкрепления.
Кроме команды этих кораблей, в распоряжении Невельского были зимовщики — члены экспедиции: лейтенант Бошняк, штурман Воронин, доктор Орлов, топограф и 30 человек матросов и казаков. Из них пятеро везли с собой семьи.
