Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы
В подземной фотографии (я имею в виду ее классическое состояние) нет элементов репортажа, нет «чувства момента». Она гораздо ближе к живописи. В абсолютной первозданной тьме пещер можно просто открыть затвор фотоаппарата и вырисовывать светом ламп, вспышек, свечей именно то, что нужно. В течение хоть минуты, хоть часа, хоть двух. Дело фотографа — сидеть, думать и командовать ассистентам, на какое место перейти и в каком направлении сколько вспышек выдать. Причем многие кадры снимаются достаточно долго, чтобы корректировать первоначальный замысел по ходу дела.
Считается, что при кратковременности и яркости вспышек глаз просто ослепляется, и рассчитать подачу света можно только по таблицам. Это совершенно неверно. То есть, для света, подаваемого на некоторый центральный объект, вычисления проводить нужно, глазу нужна адаптация, но весь остальной свет можно подавать именно «на глаз», оценивая визуально соотношение его силы с тем, что было рассчитано и подано на главный план.
Тем самым, весь эффект фотографии зависит практически только от художественного вкуса фотографа. Правила расчета главного света тривиальны, понимание контрастности и цветопередачи используемой пленки приходит быстро (а спелеологи практически всегда снимают только на один какой-нибудь тип пленки), оценка необходимой глубины резкости — тоже. То есть имеются те самые идеальные условия, когда при наличии даже сравнительно небольшого опыта, можно сконцентрироваться полностью на сюжете, ни на что не отвлекаясь. А спелеологи — люди весьма разносторонние и талантливые, как правило с очень хорошим художественным вкусом и чувством красоты, и поэтому с фотографией действительно могут хорошо справиться многие.
* * *Совершенно естественно, что пока не сложилось понимания системы, достаточного для того, чтобы можно было начать продуктивно копать продолжения, фотография была чуть ли не основным занятием в наших экспедициях. Вообще-то нам пришлось кроме фотографии переболеть, хотя и в умеренной форме, всеми остальными болезнями, угробившими исследователей во многих спелеологических группах — кинематографией, газетно-журнальной пропагандой спелеологии, некоторыми другими, но в итоге мы все это таки перенесли и выздоровели. И хотелось бы пожелать такого остальным — фотография хороша, полудетективные статьи и всеобщая известность — тоже, но новые пещеры — все равно лучше. Без них жизнь спелеолога ущербна.
Тем не менее, именно такого рода проекты составляли одну из главных ветвей нашей деятельности в течение четырех лет. И не мы одни в этом виноваты — шумиха, которую мы подняли для изгнания самоцветчиков, вызвала вполне резонные требования помогавших нам журналистов, чтобы мы им предоставили хотя бы несколько интересных по фактуре и забойных по видеоряду материалов, живописующих уже послевоенную эпоху.
И первый крупный проект, который мы затеяли, был проект с кинофильмом. Как-то достаточно случайно совпали четыре вещи. Во-первых — мы увидели на одном из туристских кинофестивалей фильм группы SCO (Виталий Ромейко и компания), снятый в пещере Абрскила. Это был, пожалуй, первый фильм о пещерах, который не был научно-популярной халтурой, а в котором чувствовалось настроение. И вместе с тем он сразу вызывал устойчивое ощущение, что мы можем снять гораздо лучше, если только найдем технику и оператора. Во-вторых, в моем институте обнаружилось несколько валяющихся на складе без использования 16-миллиметровых кинокамер. В-третьих — один знакомый журналист похвастался, что может очень дешево доставать и проявлять высокочувствительную цветную пленку. И наконец, один из наиболее интересных московских спелеологов, занимающихся Кугитангом — Миша Переладов — сказал, что имеет опыт киносъемки на 16 миллиметров.
Последнее, конечно, оказалось чушью — то есть, весь его опыт заключался в наблюдении за тем, как это делается, а также в умении управлять камерой. Но для спелеологов это — нормальное явление. Научиться можно и на ходу.
Дальше была целая эпопея по поводу того, чем при съемке светить будем. SCO-шная техника с неподъемным аккумулятором и разнесенными на проводах лампами нас не прельщала совершенно. Пещера и так слишком статична, чтобы можно было позволить себе отказаться от динамичного освещения. А динамика означает, что каждый осветительный прибор должен быть автономен, и носиться без напряжения одним человеком так, чтобы его можно было бы даже присобачить на каску вместо налобника и ввести в кадр на «актере». Это сейчас такие приборы продаются в каждом магазине, но в то время оно было отнюдь не так. Голь на выдумки хитра, и опять же без изобретательности под землей делать нечего. Блок из тридцати обычных плоских батареек с галогенной стоваттной лампой от кинопроектора «Русь» оказался идеальным источником света. Достаточно мощным, чтобы на нашей пленке давать дальнобойность до пятнадцати метров, и с ресурсом около двадцати минут, чего вполне хватает при хорошей организации на десять минут хода пленки. И прочно вошедшим на ближайшие годы в отечественную спелеокинематографию в качестве своеобразного стандарта. Пяти осветительных приборов с двумя батарейными блоками на каждый должно было вполне хватить на целую киноэкспедицию.
В качестве запасного варианта света мы достали напрокат две широко разрекламированные в литературе бензиновые лампы «Петромакс». Устроенные по типу примуса со сгоранием бензина на торий-цериевой сетке, они теоретически дают при весе всего в пару килограмм светимость по триста свечей. К сожалению, они оказались непригодны совсем. И потому, что триста свечей, равномерно светящие во все стороны, оказалось гораздо слабее стоваттной лампы с рефлектором, и потому, что спектральный состав света оказался совершенно непригодным для цветной съемки, и потому, что хрупкие и дорогие сетки при малейшем сотрясении осыпались.
* * *Крах первой киносъемочной экспедиции был предопределен. Не тем, что Переладов в действительности снимать не умел. А именно тем, что у нас тогда было несколько больше скромности, чем приличествует в пещере. Мы имели первую глупость воспользоваться опытом SCO, гласящим, что в пещере для киноламп применимы только матовые рефлекторы, дающие рассеянный свет. Хорошо сыграть таким светом на гранях кристаллов оказалось просто невозможно, да и в качестве «налобников» на актерах они производили неестественное впечатление. Пещера теряла таинственность, превращаясь в ровно освещенную комнату. И вторую глупость — построить всю стратегию на посылке, что раз Переладов умеет, ему и командовать. Спелеология — игра командная, и пещерное кино — тоже. Если тупо следовать идеям кого-то одного, не пытаясь реализовать идеи остальных — провал затеи гарантирован.
