Андрей Чесноков - О людях, ветрах и плотах в океане. История путешествия от Южной Америки до острова Пасхи и обратно
Экспедицию Кон-Тики 2 не могли обойти вниманием и представители различных сфер науки. Как и путешествие Хейердала, эта экспедиция являлась отличной базой для различных наблюдений. В число команды были включены научные сотрудники, в задачи которых входил сбор океанологических данных, а также данных о климате и загрязнении мирового океана. Словом, запланировано было немало, а путешествие обещало быть поистине уникальным.
И вот, я тоже получил положительный ответ от Торгейра. Сразу и с головой я окунулся в подготовку к экспедиции. До путешествия оставалось меньше месяца, а мне предстояло разобраться с просто немыслимым количеством дел. Договоры и документы, электронные переписки, покупка недостающих вещей, медицинское освидетельствование, английский и опять договоры. Всё завертелось как в карусели, в преддверии грядущего путешествия. Каждый день этой круговерти приближал меня к «событию жизни».
Но были и неприятности. За две недели до моего вылета в Перу произошло событие, которое поставило под удар моё участие. Я сильно повредил ногу. В Москве тогда неожиданно выпал первый снег, и, не справившись с управлением на мокром асфальте, я упал с велосипеда. И, ведь нашёл куда упасть, – на ржавый металлический уголок, торчавший из земли. Рана была глубокой, длинной и инфицированной, так что зашивать её было нельзя. Оставшиеся дни до вылета я ходил к хирургу как на работу. Кроме того, мне нужно было предупредить о своей травме экспедиционного врача, Бориса Романова. Когда я связывался с ним по скайпу, я чувствовал себя ужасно. Можно представить, какое мнение у него должно было сложиться обо мне ещё до начала экспедиции. Каково же было моё удивление, когда Борис спокойно выслушал меня, вздохнул и сказал: «Максимализм и возраст, Андрей. Ничего. Вылечим. Собирай вещи».
Месяц пролетел как неделя, и вот, я был готов отправиться в путь.
ГЛАВА II
От винта – о Борисе – впервые за экватором
19 октября 2015 года.
Ну, от винта! Мы с Борисом успешно вылетели в Лиму через Мадрид. Теперь я вернусь домой самое раннее к Новому году.
Проснулся рано, выспался плохо. Не даёт покоя сложенный рюкзак, нетерпеливо стоящий у стены. Дорога в тысячу ли начинается с первого шага, и этот шаг будет сделан сегодня. Мы с родителями попили чаю и присели перед моей дальней дорогой. Они хотели проводить меня до самолёта, но я настоял, что поеду один. Звучит, как прихоть, но я хотел проникнуться моментом. Вместе добрались до метро. Родителям было очень тяжело меня отпускать, но они держались очень хорошо. Насколько я им по-настоящему благодарен, я пойму позже, а пока, мы крепко обнялись и попрощались.
– Счастливо оставаться. Скоро вернусь. Всё будет хорошо.
– Попутного ветра, сын.
– Семь футов под килем, Андрей.
Правда, футов будет не семь, а пятнадцать тысяч, да и киля у плота нет, но это детали.
Наконец, я забрасываю рюкзак за спину, на плечо – банджо, вскидываю руку, разворачиваюсь, и начинаю идти к входу в метро. Пройдя несколько шагов, я понимаю, что с меня падают штаны. Ремень был слишком широким для хлястиков, и я подумал, что обойдусь без него. Поначалу всё было неплохо, но отрицать очевидное было глупо: не обойдусь. Я остановился, скинул поклажу, достал из рюкзака альпинистскую самостраховку и начал перепоясываться. Ужасно нелепая ситуация. Церемония прощания затягивается, мама с папой смотрят на сына, на несколько месяцев уходящего в океан, а сын возится с падающими джинсами. Путь в тысячу ли дал сбой на десятом шаге. Что ж, буду надеяться, это будет последним и самым большим недоразумением на этом пути. Штаны на месте, очередной взмах рукой, не оглядываясь – вперёд. Борис едет со своим сыном и должен будет ждать меня в аэропорту.
Наконец мы встретились и впервые пожали друг другу руки. Дальше всё происходило несколько сумбурно: несколько фотографий для репортёров, вспышки камер, короткое интервью. Признаться, я был не готов. Я совсем не думал, что нас будет провожать кто-то ещё, кроме наших близких. Пришло время прощаться. Борис обнял своего сына Петра, и мы двинулись через наводнённый людьми зал аэропорта.
Времени у нас оставалось достаточно, и мы, не спеша, отправились на регистрацию. Никаких проблем с перевесом и двумя медицинскими кейсами не возникло, и паспортным контролем всё тоже прошло гладко. У нас образовалось немного свободного времени и мы, облегчённо вздохнув, сели в кафе. Наконец появилась возможность поговорить. Как-никак, нам многое предстояло пройти вместе, так что было справедливое желание заранее узнать друг друга получше. Если у меня и были какие-то опасения на счёт общего языка, то они развеялись почти сразу. Общаться с Борисом было легко. Он очень открытый, искренний и приятный человек. Мы поговорили о команде, об увлечениях и музыке. Оказалось, что Борис играет на саксофоне, правда на плот он его с собой не взял, и без него хватило что везти. Я немного расспросил его о встрече команды в Бергене, в которой он вместе с Сергеем Гольцовым участвовал летом. Интересно было послушать его мнение о людях, с которыми нам предстояло идти. Борис рассказал небольшую историю об Ойвине Лаутене. Когда Борис показывал медицинское оборудование, которое они вместе с Сергеем Гольцовым собрали в экспедицию, Ойвин попросил у него пинцет, как будто посмотреть. А когда Борис протянул ему инструмент, Ойвин ловко вытащил из руки здоровенную занозу, и вернул пинцет обратно. Дезинфекция раны и инструмента? Да кому она нужна! Судя по всему, Ойвин получил занозу довольно давно, и рану было бы неплохо обработать, но он наотрез отказался от медицинской помощи. В этот момент Борис напрягся и понял, что работы на плоту, похоже, будет достаточно, особенно если пострадавшие будут лечиться самостоятельно. Вот и составляй теперь своё первое впечатление.
Поговорили и о предстоящем испытании. По словам Бориса, это путешествие для него, своего рода, награда за достижения. Что есть это путешествие для меня – на тот момент я определить не мог. В любом случае, это испытание. А если бы я не имел возможности с ним справиться, оно бы мне не выпало. Раз так, – опасаться нечего. За приятной беседой время пролетело быстро, и вот мы взлетаем, а самолёт уносит нас из Домодедово в совершенно незнакомый и удивительный мир. Я – участник экспедиции.
К слову, в самолёте перед нами сидел мужчина и смотрел на ноутбуке «Челюсти», а мы подглядывали с задних кресел. Отличный выбор перед тем, как уйти в океан! До Мадрида, где была пересадка, долетели быстро, а почти все двенадцать часов до Лимы я проспал, отвлекаясь только на то, чтобы перекусить. Образцовый пассажир. Ночью мы пересекли экватор. До этого дня ни я, ни Борис в Южном полушарии не были.
ГЛАВА III
Лима – о команде и волонтёрах – начало строительства – Кальяо и Ла-Пунта
Вот за окном встаёт солнце и освещает снежные вершины Анд. Снижаемся. В разрывах облаков видно океан, но облачность высокая, поэтому оценить его отличия от моря не удаётся. Уверен, находясь непосредственно на открытой воде, я смогу ощутить их в полной мере.
Перед вылетом я отправлял Торгейру данные о наших рейсах, и, честно говоря, думал, что нас кто-нибудь встретит, но в аэропорту нас никто не ждал. Борис на этот счёт имел противоположное мнение: «Сейчас в самом разгаре строительство плотов. Зачем понапрасну отвлекать людей? Мы сами к ним доберёмся».
Но наши похождения в Лиме начались не с этого. Сначала нам предстояло найти медицинские кейсы. Задачу осложняло то, что из всех служащих аэропорта по-английски разговаривал только уборщик. Это было довольно странно, учитывая, то, что и в порту, где мы потом работали и в баре, где мы время от времени пили по вечерам пиво, проблем с английским не возникало. Видимо, в аэропорту нам просто не повезло. В итоге мы нашли наши кейсы, собрали воедино все вещи, погрузили их на тележку и отправились к такси.
Такси до Callao naval base3, которое мы заказали со стойки в аэропорту, обошлось нам в 40 долларов. Как оказалось позже, настоящая цена – 20 солов, что равно примерно семи баксам. Нам ещё предстояло привыкнуть к некоторым особенностям, но, даже несмотря на такую математику, пока всё шло неплохо. Мы погрузили багаж и сели в подъехавшую машину. Борис довольно бойко по-английски объяснил водителю, что мы участники экспедиции Кон-Тики 2, и нам нужно попасть в Кальяо, туда, где сейчас строятся плоты. Мой английский пока работал неважно, поэтому я решил помалкивать. Кстати, разговориться поначалу было довольно тяжело, и это сослужило мне плохую службу. Но и об этом мне только предстояло узнать, а пока таксист кивнул и повёз нас по улицам Лимы. За окном всё непривычно: все вывески на испанском, на улицах растут здоровенные кактусы, и светит яркое солнце. Это в противоположность первому снегу, выпавшему на днях в Москве. Мы проезжали мимо невзрачного вида районов с обшарпанными домами и свалками. Потеряться в одном из таких мне бы не хотелось, но странно: отталкивающего впечатления нет. Я никогда не бывал в Перу, поэтому на всё смотрел «свежими» глазами, без капли предвзятости. Насколько я знаю, к примеру в Индии, или в некоторых странах Африки, ситуация с чистотой ещё хуже, но это совсем не значит, что там плохо. Пожалуй, просто непривычно, так же как жителям Лимы вряд ли показался бы привычным снег. Так я и сидел, прилипнув к окну, пока Борис разговаривал с таксистом. Таксист, кстати, по-английски разговаривал очень уверено, мешал только непривычный акцент.
