Джером Джером - Дневникъ паломника
Оркестръ, играющій въ Мюнхенскомъ «Bier Garten'ѣ» не какой-нибудь плохенькій оркестришка. Мюнхенскіе военные музыканты народъ здоровый, широкоплечій и привычный къ работѣ. Они мало говорятъ и никогда несвистятъ. Они приберегаютъ легкія для своего дѣла. Они не станутъ дуть изо всей мочи, чтобы не лопнули инструменты; но будьте увѣрены, что добросовѣстный нѣмецкій музыкантъ произведетъ все то давленіе на квадратный дюймъ, какое по разсчету могутъ вынести трубы, корнетъ или тромбонъ.
Если вы находитесь не далѣе какъ за милю отъ мюнхенскаго военнаго оркестра, вы слушаете его и не можете думать ни о чемъ другомъ. Онъ приковываетъ ваше вниманіе, овладѣваетъ всѣмъ вашимъ существомъ. Ваша душа слѣдуетъ за нимъ, какъ нога танцора за плясовымъ мотивомъ. Все, что вы дѣлаете, — вы дѣлаете въ унисонъ съ оркестромъ. Въ теченіе всего обѣда мы соразмѣряли свою ѣду съ музыкой.
Мы ѣли супъ подъ звуки медленнаго вальса, такъ что каждая ложка успѣвала остыть, пока мы подносили ее во рту. Какъ только подали рыбу, оркестръ грянулъ веселую польку, такъ что мы не успѣвали выбирать костей. Намъ пришлось глотать вино подъ звуки галопа, и продолжись эта музыка еще нѣсколько времени, мы бы нализались мертвецки. Съ появленіемъ бифштекса оркестръ заигралъ отрывовъ изъ Вагнера.
Изъ современныхъ европейскихъ композиторовъ никто, насколько мнѣ извѣстно, такъ не затрудняетъ ѣду бифштекса, какъ Вагнеръ. Не понимаю, какъ мы не подавились. Пришлось оставить всякую мысль о горчицѣ. Б. попробовалъ было ѣсть свой бифштексъ съ хлѣбомъ и совершенно сбился съ тона. Я самъ, кажется, немного сфальшивилъ во время «Скачки Валкиріи». Мой бифштексъ былъ жестковатъ и я не успѣвалъ съ нимъ справляться.
Послѣ такого подвига сравнительно легко было справиться съ картофельнымъ салатомъ подъ звуки «Фауста.» Разъ или два куски картофеля останавливались у насъ въ горлѣ при очень высокихъ нотахъ, — но въ общемъ мы исполнили свою партію почти артистически.
Мы проглотили сладкую яичницу сообразно симфоніи въ G или F или можетъ быть K; не помню навѣрно буквы, но знаю, что она есть въ азбукѣ; и заключили сыромъ подъ звуки балета изъ «Carmen».
Если вамъ случится посѣтить нѣмецкую пивную или садъ — для изученія народныхъ нравовъ или чего-нибудь въ этомъ родѣ — закрывайте свою кружку, когда выпьете пиво. Если вы оставите ее открытой, это значитъ, что вы требуете еще. Въ такомъ случаѣ дѣвушка, разносящая пиво, подхватитъ ее и принесетъ вамъ обратно полную.
Б. и я едва не опились вслѣдствіе того, что не знали этого обычая. Каждый разъ осушивъ кружку, мы ставили ее на столикѣ подлѣ крышки, лежавшей тутъ же, и каждый разъ дѣвушка уносила ее и приносила намъ полную до краевъ пѣнистымъ пивомъ. Послѣ того, какъ это повторилось разъ шесть, мы рѣшились протестовать.
— Это очень любезно съ вашей стороны, милая, — сказалъ Б., — но право я думаю, что мы не можемъ больше. Я думаю, что намъ не слѣдуетъ больше пить; мы выпьемъ тѣ, которыя вы принесли, но съ тѣмъ условіемъ, чтобъ это были послѣднія.
Послѣ десяти кружекъ мы рѣшительно возмутились.
— Послушайте, развѣ вы не слышали, что я вамъ говорилъ, — сказалъ Б. строго. — Когда же это кончится? Мы наконецъ не выдержимъ. Мы не обучались въ вашей нѣмецкой шцолѣ питья. Мы иностранцы. Мы старались поддержать честь старой Англіи; но всему же бываетъ конецъ. Я не намѣренъ больше пить. Нѣтъ, нѣтъ, и не просите. Ни единаго глотца.
— Но вы сами сидѣли съ открытыми кружками, — выразила дѣвушка обиженнымъ тономъ.
— Такъ что-же изъ того, что мы сидѣли съ открытыми кружками? — сказалъ Б. — Развѣ мы не имѣемъ права открывать кружки?
— Ахъ, нѣтъ, сдѣлайте милость, — отвѣчала она съ чувствомъ, — но тогда я должна наполнять ихъ. Когда господа сидятъ съ открытыми кружками, значитъ они требуютъ еще пива.
Послѣ этого мы закрыли свои кружки.
Понедѣльникъ, 9 Іюня
Мы въ Остенде. Наше паломничество кончилось. Черезъ три часа мы отплываемъ въ Дувръ. Вѣтеръ довольно крѣпкій, — но, говорятъ, къ вечеру стихнетъ. Надѣюсь, что насъ не обманываютъ.
Мы разочарованы Остенде. Мы думали, что Остенде окажется многолюднымъ и оживленнымъ. Мы думали найти въ Остенде оркестры, театры, концерты, шумные табльдоты, веселыя гулянья, парады и хорошенькихъ дѣвицъ.
Я купилъ въ Брюсселѣ тросточку и новые сапоги для Остенде.
Но кажется, кромѣ насъ двоихъ, тутъ не было живой души изъ туристовъ — ни мертвой, насколько я могъ замѣтить. Лавки были заперты, казино закрыты, дома опустѣли.
Ми отыскали ресторанъ, менѣе походившій на моргъ, чѣмъ остальные рестораны въ городѣ, и позвонили. Четверть часа спустя какая-то старуха отворила дверь и. спросила, что намъ угодно. Мы сказали, что желаемъ получить двѣ порціи бифштекса съ картофелемъ. Она попросила зайти черезъ двѣ недѣли, когда вернутся хозяева. Сама же она не знала, гдѣ у нихъ лежатъ бифштексы.
Сегодня утромъ мы пошли на морской берегъ. Тутъ мы гуляли не болѣе получаса, когда наткнулись на ясный отпечатокъ человѣческой ноги. Кто-нибудь здѣсь былъ, и не далѣе какъ сегодня! Мы не на шутку встревожились. Кто бы это могъ быть. Погода стояла слишкомъ хорошая для кораблекрушенія, и торговыя суда не пристаютъ къ этой части берега. Притомъ если бы пристало судно, то гдѣ же оно? Мы не могли найти никакихъ другихъ слѣдовъ человѣческаго присутствія. Такъ мы и не знаемъ до сихъ поръ, кто былъ этотъ загадочный посѣтитель.
Вообще, дѣло таинственное и я очень радъ, что мы ушли оттуда.
Со времени вашего пребыванія въ Мюнхенѣ мы много путешествовали. Сначала мы поѣхали въ Гейдельбергъ. Мы прибыли въ Гейдельбергъ рано утромъ, проѣхавъ всю ночь; первое, что намъ предложилъ хозяинъ гостинницы, была ванна. Мы изъявили согласіе и насъ отвели въ маленькую мраморную ванну, гдѣ я чувствовалъ себя точно за картинѣ Альма Тадема.
Ванна очень освѣжила насъ; но я бы получилъ еще больше удовольствія если бъ мнѣ дали для утиранья что нибудь посущественнѣе тонкой полотняной простыни. У нѣмцевъ курьезныя понятія о нуждахъ ипотребностяхъ мокраго человѣка. Хорошо бы было еслибъ они сами мылись и купались, тогда бы у нихъ вѣроятно явились болѣе практичныя идеи на этотъ счетъ. Я, положимъ, вытирался простыней за неимѣніемъ ничего другого, какъ вытирался однажды парой носковъ, но самая подходящая вещь для вытиранья, — полотенце. Для того, чтобы вытереться до суха простыней, требуется и навыкъ и исключительная ловкость. Вертящійся дервишъ безъ сомнѣнія справился бы съ этой задачей какъ нельзя успѣшнѣе. Изящнымъ жестомъ онъ обмоталъ бы простыню вокругъ головы, потомъ легонько провелъ ее вдоль спины, окуталъ ея складками ноги, самъ исчезъ бы на мгновеніе въ лабиринтѣ ея складокъ, а затѣмъ выскользнулъ бы оттуда сухой и улыбающійся.
