Тим Северин - По пути Ясона
Западная оконечность Гекчеады — голый скальный обрыв, отвесно поднимающийся из моря; ни единого домика на макушке, ни даже тропинки, полное безлюдье. Мы подгребли ближе и вскоре приметили углубление в скале, нечто вроде неглубокой бухточки; здесь тоже не было ни тропинки, ни какого-либо иного следа человеческого присутствия. Наверное, подумалось мне, турецкие власти так давно объявили остров запретной зоной, что тут изгладились всякие признаки жизни. «Арго» подобрался к бухточке, мы бросили якорь, вытащили на палубу весла и с удовольствием разлеглись на скамьях.
Минут двадцать спустя наше блаженство нарушил мрачный голос: «А вот и вояки!» Я поднял голову. По обрыву спускались двое мужчин в форме, их сопровождала овчарка. Они появились словно из ниоткуда и очевидно направлялись к бухте, в которой нашел приют «Арго». Один из мужчин держал в руках автомат; надо признать, выглядели эти солдаты довольно грозно, в камуфляже и высоких башмаках. Оставалось лишь сожалеть о том, что мне пришло в голову укрыться здесь, и представлять, чем в итоге обернется мое решение: экипаж арестуют, галеру конфискуют, объясняться придется сперва с сержантом, потом с лейтенантом, потом с капитаном и так далее, по всей цепочке командования, рассказывать снова и снова, что мы делали в запретной зоне, а затем дожидаться приговора от властей в Анкаре, с которыми безусловно свяжутся, чтобы определить, как нас наказать. Ничего не скажешь, отличное начало путешествия по турецкой территории! Вдобавок у меня нет необходимых документов — ближайшая пограничная застава находилась в 60 милях от острова, так что штампы с разрешением на въезд в наших паспортах отсутствовали. По всей видимости, разбирательство затянется не на одну неделю…
Турецкие солдаты явно не собирались шутить. Когда они спустились к бухточке, тот, что был с автоматом, нацелил оружие на нас, а второй что-то крикнул и недвусмысленным жестом велел идти к ним. Окончательно пав духом, я достал паспорт и документы на ладью, а Питер Доббс спустил за борт резиновую лодку, чтобы отвезти меня к военным. Я попросил ребят не волноваться и предупредил, что могу задержаться на берегу. Солдаты отнюдь не производили впечатления дружелюбных людей; один был рядовым, другой — капралом, а синие береты выдавали в них членов особого подразделения пограничной службы. Я взобрался на камни и осторожно приблизился к туркам. Рядовой тут же наставил автомат на меня. Ради всего святого, как растолковать капралу турецкой армии, что делает построенная в Греции галера бронзового века у западной оконечности запретной зоны? В голове вертелись обрывки немногих заученных мною турецких фраз; впрочем, я сомневался, что и целого англо-турецкого разговорника будет достаточно, чтобы разумно объясниться.
Я заставил себя улыбнуться, протянул руку и произнес: «Мерхаба! — Привет вам!» Капрал равнодушно смотрел на меня; поджарый, мускулистый, он выглядел образцом закаленного долгой службой унтер-офицера, готового следовать уставу до последней запятой. Под беретом угадывалась традиционная для военных короткая стрижка, все пуговицы на форме, несмотря на палящий зной, были застегнуты. Мою протянутую руку капрал игнорировал. Помолчав, он ткнул пальцем в сторону галеры.
«Арго»? — спросил он, четко выговаривая слоги. Мне чрезвычайно польстило, что капрал турецкой армии, патрулирующий богом забытый клочок суши, слышал об «Арго». Признаться, я мысленно вздохнул с облегчением. Если он знает об «Арго», значит, нас, вероятнее всего, задерживать не станут.
Имени капрала мы так и не узнали — ни он, ни его спутник не говорили ни на каком другом языке, кроме турецкого. Однако мы убедили капрала подняться на борт галеры; он чинно согласился выпить кофе и принял несколько кусочков печенья для собаки, которая вплавь преодолела расстояние от берега до «Арго» следом за резиновой лодкой. Своими обязанностями капрал при этом не пренебрег: не позволил никому высадиться на сушу и бдительно следил за нами, пока мы оставались у скал; потом мы переправили его обратно на берег — с пачкой печенья для рядового, который все это время держал «Арго» на прицеле.
Два часа спустя, когда мы шли на веслах вдоль побережья Гекчеады, на горизонте возник катер турецкой береговой охраны. Он стремительно приближался, промчался мимо, затем заглушил мотор; команда высыпала на палубу и выстроилась в шеренгу, прозвучал боцманский свисток — установленная в военно-морском флоте форма приветствия.
— Добро пожаловать в Турцию! — раскатился над морем голос из динамика; к нам обратился командир катера. — Требуется ли вам помощь?
— Все в порядке, спасибо большое. Очень приятно с вами встретиться.
Мотор катера, нависшего над нами, глухо зарокотал.
— Меня отправили сопровождать вас и оказывать любую посильную помощь…
Лейтенант Асаф Гюнегрен, командир сторожевого корабля номер 33, отлично говорил по-английски и оказался вполне компанейским парнем. Он согласился перейти на борт «Арго» и познакомиться с новыми аргонавтами. По всей видимости, те письма, которые я слал властям через Турецкую федерацию яхтинга, не пропали втуне — их прочитали и одобрили. Алпай Чин и другие представители федерации совершили настоящее чудо. Министерство внутренних дел Турции, министерство спорта, министерство туризма и местные власти решили оказать нашей экспедиции всестороннюю поддержку и для начала направили приглядывать за нами сторожевик. Последние два дня Асаф ходил вдоль побережья, высматривая нас, и предупредил на наш счет гарнизон на Гекчеаде. «Вот откуда капрал узнал название вашего судна», — пояснил лейтенант с усмешкой.
Мы сидели на корме галеры. Команда «Арго» отдыхала, а сама галера стояла на якоре в виду песчаного пляжа. Пока мы с лейтенантом беседовали, на берегу, среди дюн, показалась группа людей в форме. Похоже, это были солдаты, получившую увольнительную. Одни принялись играть в волейбол, другие просто бродили по песку, а некий коренастый тип разделся, плюхнулся в воду и поплыл к «Арго».
— Кто это? — спросил я Асафа. — Солдаты гарнизона? Или их привезли сюда на выходной?
— Не знаю, — ответил лейтенант, — сейчас выясним.
Он окликнул пловца; тот что-то крикнул в ответ и подплыл ближе. Последовал продолжительный разговор на турецком, потом пловец развернулся и направился к берегу.
— И что? — поинтересовался я. — Кто это?
Асаф помедлил с ответом.
— Вообще-то это заключенный, — сказал он наконец.
— То есть?
— Заключенных за хорошее поведение переводят сюда, на Гекчеаду, и они отбывают здесь остаток срока.
