Тур Хейердал - Экспедиция "Кон-Тики"
Какой бы путь ни избрали люди Кон-Тики, они, наверное, позаботились о провианте. Их главными продуктами питания были вяленая рыба, сушеное мясо и батат. Когда древние моряки ходили на плотах вдоль засушливых берегов Перу, они старались захватить с собой побольше воды. Глиняным сосудам они предпочитали не боящиеся ни толчков, ни ударов высушенные тыквы. Еще удобнее было возить на плоту толстые стволы гигантского бамбука; все перемычки внутри просверливали, наливали воду и дырочку на конце либо затыкали деревянной пробкой, либо замазывали смолой. Под палубой можно было разместить в длину тридцать — сорок таких сосудов. Здесь они были закрыты от солнца, их все время омывала морская вода, температура которой в экваториальном течении не превышала 26–27 °C. Такой запас вдвое превосходил количество воды, которое израсходовали мы за все наше плавание, а ведь можно взять и больше, если привязать бамбуковые сосуды снизу к днищу плота, где они места не занимают и веса не прибавляют.
К концу второго месяца питьевая вода зацвела и стала противной на вкус. Но к этому времени плот давно миновал бедную дождями зону и вышел в такую область океана, где сильные ливни позволяли пополнять запасы. На каждого члена команды в день выдавался литр с четвертью, и далеко не всегда эта норма расходовалась полностью.
Если даже наши предшественники не успели захватить с собой достаточно провианта, голод им не грозил, пока их несло богатое рыбой морское течение. За все наше плавание не было дня, чтобы вокруг плота не ходила рыба, и ее было легко поймать, а летучая рыба сама прыгала к нам на палубу. Иногда волны забрасывали на корму здоровенных вкусных бонит, и они бились на бревнах. Нет, умереть с голоду было просто невозможно.
Древние хорошо знали то, в чем во время войны убедились жертвы кораблекрушений: хочешь пить — жуй сырую рыбу. Если завернуть куски рыбы в тряпочку, можно выжать из них сок, а у крупной рыбы достаточно вырезать кусок в боку и ямка быстро заполнится лимфой. Не очень. — то вкусно, если у вас есть что-нибудь получше, но солей в этой жидкости мало и можно вполне утолить жажду.
Еще одно средство борьбы с жаждой — почаще купаться и, не вытираясь, ложиться в тень. Когда вокруг плота лениво ходили акулы, не пуская нас в море, мы ложились на бревна на корме, крепко держась за веревки. И Тихий океан щедро поливал нас кристально чистой водой.
Когда в жару вас мучит жажда, вам кажется, что организму нужна вода. И вы пьете без конца, а толку чуть. В тропиках в жаркий день можно до отказу накачаться теплой водой, и все равно хочется пить. А дело в том, что организму нужна не жидкость, а соль. Недаром в наших спецпайках лежали таблетки соли, и они были очень кстати в жару, когда пот лил с нас градом и мы теряли много соли. Бывало так: ветра нет, и солнце жарит вовсю. Опрокидываешь кружку за кружкой, вода уже булькает и плещется в животе, а во рту все так же сухо. Тогда мы добавляли в пресную воду от двадцати до сорока процентов морской; солоноватая смесь отлично утоляла жажду. Правда, во рту долго пахло морем, но на здоровье это не отражалось, зато мы сберегали пресную воду. Однажды во время завтрака шальная волна разбавила нам овсянку, и мы нечаянно открыли, что овес почти начисто уничтожает тошнотворный привкус моря.
В интереснейших преданиях полинезийцев сообщается, что, когда предки нынешних островитян плыли через океан, они утоляли жажду, жуя листья какого-то растения, которое везли с собой. Благодаря этим же листьям можно было в крайнем случае пить морскую воду, не боясь отравиться. На островах Полинезии таких растений не было; значит, надо их искать на родине мореплавателей. Полинезийские историки так настойчиво об этом говорили, что современные ученые решили разобраться и пришли к выводу, что есть только одно растение с такими свойствами — кока, и растет оно исключительно в Перу. А в древнем Перу — об этом говорят раскопки — содержащее кокаин кока употреблялось не только инками, но и их предшественниками. В трудных горных переходах и далеких плаваниях они жевали листья кока, чтобы победить жажду и усталость. И эти самые листья позволяют недолго пить неразбавленную морскую воду.
На борту «Кон-Тики» не было кока, но в больших корзинах на носу мы везли другие растения, которые играли важную роль в жизни полинезийцев. Каюта надежно заслоняла корзины от ветра, и вскоре появились желтые ростки и зеленые листья. Казалось, на плоту вырос небольшой тропический сад.
Когда европейцы впервые прибыли в Полинезию, ка острове Пасхи, на Гавайских островах и на Новой Зеландии они увидели большие плантации батата. Он встречался на полинезийских островах, но дальше на запад его не знали. На уединенных островах, где население в основном пыталось рыбой, батат был одним из главных культурных растений. Ему посвящено немало преданий, и будто его привез сам Тики, когда вместе со своей женой Пани приплыл сюда, покинув родину, где сладкие клубни были важным продуктом питания. Новозеландские предания подчеркивают, что батат был привезен из-за моря не на пирогах, а на «связанных веревками бревнах».
Как известно, до плаваний европейцев Америка была единственным кроме Полинезии местом, где произрастал батат. Причем Hipomoea batatas, привезенный Тики на острова, — тот самый вид, который с древних времен выращивают индейцы Перу. Сушеный батат был основным провиантом как полинезийских мореплавателей, так и древних перуанцев. На островах Южных морей батат требует самого тщательного ухода, а так как он не переносит морской воды, то нелепо объяснять его появление здесь тем, что его будто бы принесло течением за 8 тысяч километров из Перу. Это тем более неубедительно, что на полинезийских островах батат называют «кумара», то есть так же, как называют его индейцы на севере Перу; это доказано языковедами. Название пришло из-за океана вместе с клубнями.
Бутылочная тыква Lagenaria vulgaris — второе важное для Полинезии растение, которое мы везли с собой на «Кон-Тики». Причем корка была не менее важна, чем мякоть. Полинезийцы высушивали ее над огнем и использовали как сосуд для воды. Это типично огородное растение, которое не может распространяться с морскими течениями, было известно и древнейшим полинезийцам и исконным жителям Перу. Калебасы найдены в древних могилах в приморских пустынях Перу; здешние рыбаки пользовались ими задолго до того, как в Полинезии появился человек. Полинезийское название бутылочной тыквы — «кими» — встречается в языке индейцев Центральной Америки, куда дотягиваются корни перуанской культуры.
Кроме разных южных фруктов, с которыми мы управились за неделю-другую, пока они еще не успели сгнить, У нас был с собой еще один плод — кокосовые орехи, которые наряду с бататом сыграли важную роль в истории тихоокеанских островов. Мы везли двести орехов — массаж для десен и запас освежающего напитка. Некоторые орехи быстро проросли, и через два с половиной месяца на плоту образовалась рощица — шесть-семь пальм ростом около фута, с плотными зелеными листьями. Еще до плаваний Колумба кокосовый орех рос и на Панамском перешейке, и в Южной Америке. Летописец Овьедо указывает, что испанцы застали на побережье Перу большие рощи кокосовых пальм. Задолго до этого кокосовый орех распространился на всех островах Тихого океана. Ботаники еще не знают точно, с какой стороны он сюда попал. Одно бесспорно: несмотря на свою мощную скорлупу, даже кокосовый орех не может без помощи человека переселиться через океан. Те орехи, которые мы везли в корзинах ка палубе, благополучно добрались до Полинезии, их можно было есть, можно было сажать. А вот те, которые мы положили под палубу вместе со спецпайком, были испорчены морской водой. И ведь орех не поплывет быстрее, чем подгоняемый ветром бальсовый плот. Вода проникает внутрь через глазки, как только они загниют. К тому же в океане вдоволь «санитарных постов», они следят за тем, чтобы ничто съедобное не могло попасть своим ходом из одной части света в другую.
