Жюль Верн - Малыш
С тех пор, правда, произошло заметное улучшение в положении детей благодаря закону 1889 года, и нет ничего удивительного, что учреждение «Национального Общества для защиты детей от жестокого обращения» принесло благодетельные результаты.
Но можно ли не удивляться, не устыдиться, что в конце XIX века такой закон понадобился для цивилизованной нации, закон, обязывающий родителей, родственников или опекунов кормить и доставлять все необходимое для существования вверенных им детей? И это под угрозой каторжных работ!
Да! Понадобился закон там, где должно было быть достаточно врожденного инстинкта!
Но в описываемое нами время покровительство это не распространялось на детей, вверенных попечениям деревенских воспитательниц.
Агент, пришедший к Хард, был человек лет сорока пяти, с хитрым выражением лица, уверенными манерами и убедительной речью — тип маклера, думающего лишь о выгоде, для приобретения которой все средства хороши. Обмануть мегеру, сделать вид, что не замечает, в каком ужасном состоянии находились дети, даже похвалить ее за заботу о них — вот средство, которым он надеялся достичь цели.
— Если я вас не очень обеспокою, сказал он, — то не потрудитесь ли вы выйти со мной на минуту?..
— Вам надо что-нибудь сказать мне? — спросила подозрительно Хард.
— Да, мне нужно переговорить с вами об этих детках, но я не могу позволить себе говорить при них о вещах, которые могли бы огорчить их…
Оба вышли из хижины, заперев за собой дверь.
— У вас, значит, трое детей?..
— Да.
— Ваши собственные?
— Нет.
— Вы их родственница?..
— Нет.
— Значит, они даны вам Донегальским приютом?..
— Да.
— Должен заметить, что трудно было бы поместить их в лучшие руки… А все же, несмотря на самые лучшие заботы, случается, что эти малютки заболевают… Ведь детский возраст хрупок, и мне показалось, что одна из ваших девочек…
— Я делаю все, что могу, сударь, — ответила Хард, которой удалось выдавить слезу из своих волчьих глаз. — Я слежу день и ночь за детьми… я отказываю себе в пище, лишь бы они были сыты… Приют отпускает так мало на их содержание… Около трех фунтов в год!..
— Да, этого недостаточно, и надо иметь особую любовь, чтобы так заботиться о детях, как это делаете вы… Итак, у вас на попечении две девочки и мальчик?..
— Да.
— Сироты, вероятно?..
— Надо полагать.
— Девочкам от четырех до шести лет, а мальчику года два с половиной?..
— Да, а для чего вы это спрашиваете?
— Сейчас узнаете…
Хард взглянула на него искоса.
— Конечно, — продолжал он, — воздух очень чист в Донегале, все гигиенические условия превосходны… А между тем детки так нежны, что, несмотря на ваши усиленные заботы, вы все же можете, — простите, что мне приходится вас омрачать такими мыслями, — лишиться одного из них… Вам следовало бы их застраховать.
— Застраховать?..
— Да, застраховать в вашу пользу…
— В мою пользу? — вскричала Хард, глаза которой сразу оживились.
— Я вам сейчас разъясню… Уплачивая страховой компании по несколько пенсов в месяц, вы получите премию в два или три фунта, если который-нибудь из детей умрет…
— Два или три фунта? — повторила Хард.
Агент, видимо, мог надеяться, что предложение его будет принято.
— Это все так делают, — продолжал он слащавым голосом. — У нас застраховано уже несколько сот детей донегальских ферм. И если ничто, конечно, не может утешить при смерти ребенка, то все же является некоторым… возмещением получение в это тяжелое для семьи время нескольких золотых гиней, выдаваемых нашим страховым обществом…
Хард схватила маклера за руку.
— И их действительно дают… и без затруднений?.. — спросила она прерывающимся голосом, оглядываясь по сторонам.
— Без всяких затруднений. Как только врач даст свидетельство о смерти ребенка, надо явиться к представителю общества в Донегаль.
Затем, вынув из кармана бумагу, агент добавил:
— У меня есть готовые полисы, и если бы вы согласились подписаться вот здесь внизу, вам бы пришлось менее беспокоиться о будущем. Позволю себе заметить, что в случае смерти одного из детей, — а это, и несчастью, всегда может случиться, — премия облегчила бы вам содержание других… Ведь действительно, приют отпускает слишком мало…
— И сколько я должна платить? — спросила Хард.
— По три пенса в месяц за каждого ребенка, то есть всего по девять пенсов.
— Вы согласитесь застраховать и младшую?
— Конечно, хотя мне показалось, что она серьезно больна! Если вам не удастся спасти ее, вы получите два фунта, понимаете, два фунта! И заметьте, что все это делается нашим обществом для блага маленьких созданий. В наших интересах, чтобы они как можно дольше жили, так как жизнь их приносит нам доход! Мы бываем очень огорчены, когда кто-нибудь из них умирает!
Впрочем, они не очень-то огорчались, эти высоконравственные страхователи, если только смертность не превышала определенной нормы. И, предлагая включить в страховку маленькую умирающую, агент был уверен в выгодном деле, основываясь на выраженной его директором мысли:
— После смерти застрахованного ребенка появляется еще более желающих страховать жизнь детей.
Это была правда, как и то, что некоторые не останавливались перед преступлением для получения премии; но такие случаи были редки, поспешим заметить это.
Казалось бы, страховые общества, как и их клиенты, должны находиться под строгим надзором. Но в глуши, как и в этой деревушке, не существовало никакого контроля, и агент мог совершенно спокойно войти в сделку с отвратительной Хард, хотя и догадывался, на что она способна.
— Ну что ж, матушка, — продолжал он убеждать женщину, — неужели вы не понимаете вашей выгоды?
Однако та все еще не решалась истратить девять пенсов, даже зная, что в скором времени получит премию за маленькую умершую.
— Так сколько это будет стоить? — переспросила Хард, словно надеясь на уступку.
— По три пенса в месяц на каждого ребенка, то есть всего девять пенсов.
— Девять пенсов!
И она пробовала торговаться.
Это бесполезно, — заметил наконец агент. — Подумайте только, что, несмотря на ваши заботы, ребенок этот может умереть не сегодня… так завтра… и вы получите от общества два фунта… Решайтесь же, уверяю вас… подпишите…
У него были с собой и перо, и чернила. Подпись, поставленная на полисе, была равносильна заключению договора.
…Хард вынула из кармана деньги, отсчитав агенту девять пенсов из последних остававшихся у нее десяти шиллингов.
