Кочетов Андрей - Золотой топор Вритры: (Путешествие по Таиланду)
Хозяйка кафе окончила рассказ и, как бы подводя итог сказанному, задумчиво произнесла:
— Вот какой был герой! Настоящий! А когда случилось это, — она кивнула в сторону развалин, — такого героя не нашлось.
— Дело, наверное, не только в «Черном принце»? — осторожно заметил я.
— Правильно. Один он, конечно, ничего бы не смог. Но главное, Наресуан сумел повести за собой людей. Вот народ и превратился в огромную силу. Вы уже, наверное, слышали, — продолжала она, — о том, что Аюттхая якобы погибла из-за запрета короля стрелять из пушек на городской стене. Что касается лично меня, то я в это не верю. Просто тогда не нашлось истинного героя, умного человека, способного встать во главе борьбы, — с этими словами хозяйка кафе сунула в рот свернутый трубочкой лист и принялась его жевать, отчего ее губы окрасились в ярко-красный цвет.
Поначалу меня пугали подобные «следы крови» на лицах многих местных жителей, однако вскоре я уже не обращал на это внимания, зная, что таков результат красящего действия бетеля — азиатского «жевательного табака». (Технология его приготовления чрезвычайно проста: зеленый лист кустарника слегка смазывается известью, посыпается кусочками плодов арековой пальмы, другими приправами — и «лакомство» готово.)
Поговорив еще немного о «роли личности в истории», мы распрощались с хозяйкой и вышли на улицу, снова оказавшись во власти нещадно палящего солнца. Побродили еще немного по развалинам. Дабы отделаться от назойливых ребятишек, которые с криком «Плиз, файв бат» (Пожалуйста, пять батов) протягивали статуэтки, якобы найденные при раскопках, мы купили несколько миниатюрных бронзовых фигурок Будды, после чего маленькие торговцы мгновенно переключились на другие группы фарангов.
— Белый слон, — неожиданно произнес мой спутник, подбрасывая на ладони только что приобретенного бронзового Будду.
Признаюсь, я не сразу понял, что он имел в виду… Согласно преданиям, тот, кто впоследствии стал Буддой, пережил свыше пятисот перевоплощений: был шудрой (самое низкое сословие в Древней Индии) и царем, пастухом и раджой, погонщиком слонов и отшельником, каменщиком, танцовщиком, резчиком, брахманом… Для последнего перерождения он избрал семью правителя шакьев. Произошло это более двух с половиной тысяч лет назад в городе Капилавасту у подножия Гималаев.
Как и другие боги, Будда — основатель самой ранней мировой религии — не мог появиться на земле обычным путем, принятым у простых смертных. Однажды жена правителя, Майя (Махамайя, то есть «великая Майя»), увидела во сне, как ей в бок вошел белый слон. Через положенное время она родила сына, покинувшего тело матери также незаурядным способом — через подмышку. Младенца нарекли Сиддхартхой, что означает «выполнивший свое назначение». Отец Сиддхартхи князь (или царь) Шуддходана, не желая сыну духовной карьеры, дал Сиддхартхе блестящее светское воспитание, женил на прелестной девушке, которая вскоре подарила ему наследника, окружил необычайной роскошью, всячески оберегал от неприятностей, от всего, что могло опечалить любимого сына. Никогда не выходя за пределы дворца и прекрасного сада, царевич проводил время в пирах, развлечениях и праздниках, не видел вокруг ничего мрачного, тягостного, безобразного. Ему неведомы были такие понятия, как «страдание», «болезнь», «смерть», «нужда». Неведомы до тех пор, пока однажды не произошли четыре знаменательные встречи. Сперва, правда, три.
Как-то во время прогулки по городу (не век же держать взрослого сына взаперти) Сиддхартхе попались на глаза дряхлый старец, жестоко страдающий больной и покойник, которого несли на кладбище. И тут молодой царевич впервые понял, что люди не могут избежать болезней, старости и смерти. Затем он встретился с погруженным в раздумья нищим монахом, который, добровольно отказавшись от наслаждений и радостей, обрел душевный покой в одиночестве. Юноша решает последовать примеру отшельника. Ночью он тайком навсегда покидает дворец и семью… Семь лет проводит Сиддхартха в лесу, размышляя над текстами священных книг жрецов-брахманов, голодая, истязая своа тело по обычаю фанатиков веры. Но все это не приносит царевичу удовлетворения. В конце концов Гаутама — таким стало его новое имя (от Готама, знатного рода, из которого вышел Сиддхартха) — приходит к заключению, что ни строгий пост, ни самоистязание не являются правильным путем к спасению. Сидя как-то ночью на берегу реки Наиранджаны (в местечке Урувилва — ныне Бодх-Гай, штат Бихар в Индии), Гаутама долго размышлял, пока вдруг его не озарила мысль о «четырех благородных истинах». С этого момента он стал Буддой, то есть «просветленным высшим знанием». В первой своей проповеди в Бенаресе Будда возвестил об этих истинах: жизнь — страдание, причина страдания — жажда бытия, прекращение страдания возможно только путем устранения жажды бытия через полное уничтожение желаний, что достигается погружением в нирвану, иными словами, прекращением цепи «перерождений»…
С Аюттхаей связаны не только предания о смелых и благородных героях. Из уст тайцев нередко можно услышать имя Констанция Фалькона, за феерически короткий срок сделавшего стремительную карьеру и ставшего фаворитом короля.
…С начала шестидесятых годов XVII века торговая экспансия голландской Ост-Индской компании начинает наталкиваться на все более упорное противодействие сиамцев. Быстрыми темпами идет строительство тайского флота. Скоро купцы из Аюттхаи «перехватывают» в Японии и Китае товары, перепродажу которых голландцы считали своей монополией. Не на шутку обеспокоенные фаранги приняли решительные контрмеры — принялись топить сиамские суда на подходах к устью Чаупхраи. Аюттхае пришлось капитулировать перед голландцами: в 1664 году был подписан мирный договор — первое в истории страны соглашение с западноевропейским государством, поставившее Аюттхаю на колени. В надежде ослабить голландское засилье король Нарай обратился за помощью к другим державам: была восстановлена, в частности, фактория английской Ост-Индской компании, шаг, возвестивший о начале усиленного вмешательства Британии в сиамскую политику. В Аюттхаю прибыл представитель компании Ричард Барнеби, который окружил себя целой армией авантюристов. Среди них — двадцатипятилетний моряк греческого происхождения Констанций Фалькон. Замысел Барнеби заключался в том, чтобы агенты компании постепенно проникли в местный государственный аппарат, захватили его изнутри и затем диктовали политический курс, угодный Англии. Наибольших успехов в исполнении этого плана добился вышеназванный грек, из простого чиновника сиамского казначейства фактически превратившийся в первого министра двора. Пользуясь своим положением, он назначил многих англичан на важные государственные посты.
